— Выйдем через боковой вход, — сказал мужик; звали его Джо.
— Ладно, — сказал Ник.
И они прошли через боковой бар: Ник прижимался к Джо, положив руку на его широкое плечо, и смотрел прямо перед собой, чтобы не наткнуться взглядом на парня в смешной шляпе, которого когда-то любил.
— Ух ты! — сказал Трит. — Салат «Анютины глазки»?
— Очень вкусный, — сказал Ник.
Трит уставился на него из-за края бокала, пытаясь понять, не шутит ли он.
— И что, он весь из анютиных глазок?
— Это вы о чем? — спросил Брэд.
— Да нет, — сказал Ник. — Обычный салат-латук, просто украшенный сверху одним-двумя цветками.
— A-а, а я-то думал… — кокетливо протянул Трит[20].
— Это символ, — пояснил Ник.
— Пожалуй, стоит попробовать, — сказал Трит.
— Непременно попробуйте! — посоветовал Ник.
— Да вы о чем? — недоумевал Брэд.
— Трит хочет попробовать салат «Анютины глазки», — объяснил Ник.
— A-а… подождите-ка… салат «Анютины глазки»… ага, понял, прикольно!
— Вот и я говорю, — с легким нетерпением отозвался Трит.
Ник с улыбкой обвел взглядом ресторан, с некоторым облегчением обнаружив за одним столиком двоих знаменитых писателей, а за другим — известную актрису. Брэд Крафт и Трит Раш, владельцы американской кинокомпании, оказались удивительно жадны до новых знакомств. Брэд Крафт вполне соответствовал своему имени — высокий, мускулистый, красивый, с обаятельной ленивой улыбкой, однако соображал он, как видно, туго. Трит Раш — невысокий, с Ника ростом, — говорил не умолкая и постоянно поправлял маленькой ручкой с изящными наманикюренными пальцами пушистую белокурую челку. Они приехали на свадьбу Ната Хэн-мера, но собирались остаться в Британии на весь октябрь («Все, что угодно, лишь бы избежать осени в Новой Англии!» — объяснил Трит). Сегодня им предстояло вести переговоры о фильме, однако американцы не отрывались от своего излюбленного занятия — оглядывали местность в поисках знаменитостей и засыпали Ника вопросами о том, кто кому кем приходится, чем занимается и какой титул носит. Видно было, что их увлекает сам процесс расспрашивания, ответы они слушали невнимательно. Ник чувствовал, что американцы готовы заскучать, и надеялся, что поход в «Гасто» их развлечет. Он уже заметил, что Трит бросает долгие заинтересованные взгляды на кухню, отгороженную от зала голубоватой стеклянной стеной: цветное стекло превращало неустанную работу повара и его поварят в какую-то эротическую пантомиму.
— А Джулиуса Фунта вы знаете? — спросил Брэд.
— Да, встречался с ним, — ответил Ник.
— И что, это человек известный? И кажется, богатый, верно?
— Да, — ответил Ник. — Его семье принадлежит огромный старинный дом в Норфолке и знаменитая коллекция живописи. Честно говоря, я всегда думал…
— А Помона Бринкли? — перебил его Трит. — Мы с ней встречались. Она кто такая?
— Я ее не знаю, — ответил Ник.
— Потрясающая женщина, — сказал Трит.
— И еще, мы познакомились недавно с одним лордом, Джоном… Фэншо, кажется? — продолжал Брэд. — Так вот, он о вас очень лестно отзывался! Говорил, вы самый обаятельный человек в Лондоне!
— Точно, — подтвердил Трит и выжидательно уставился на Ника.
— Должно быть, он меня с кем-то перепутал, — скромно ответил Ник, счастливо избежав признания в том, что никогда даже не слышал имени лорда Фэншо.