— Ты же знаешь, меня туда просто не пустят, — с облегчением сказал Ник.
Но Кэтрин велела ему свернуть налево, к Уайтхоллу, по Даунинг-стрит, мимо Банкетинг-хауса, затем вдруг к реке, а от набережной — в узкую боковую улочку, круто взбирающуюся наверх и оканчивающуюся тупиком перед огромным викторианским зданием. Ник сообразил, что не раз видел вдалеке крышу этого дома, видел и не замечал. Он припарковался у противоположного тротуара, словно перед вратами какого-то темного святилища. Фонари почему-то не горели, и площадка перед домом освещалась только тусклым светом из застекленных подъездов: пожалуй, здесь не хватало газовых рожков и кеба с темным силуэтом возницы в остроконечной шляпе. На миг Ника охватило ощущение, легко теряющееся в шуме и гаме улиц — ощущение Лондона как живого существа, воплощения порядка и власти, бесконечно уверенного, что никто не может выйти из подчинения его ритму. А потом он вспомнил:
— Здесь живет Бэджер, верно?
— Я сообразила сразу, как только мама о нем заговорила, — объяснила Кэтрин так, словно ход ее мыслей был понятен и младенцу.
Ник все яснее понимал, что Кэтрин безумна, что ее таинственная «мысль» — не вдохновение, а бред. Он покачал головой и заговорил ласково, пытаясь найти в ее безумии какой-то смысл:
— Ты думаешь, Бэджер сможет пролить свет на это дело? Но, дорогая, его же здесь нет, он, кажется, сейчас в Южной Африке…
Она молча распахнула дверь, должно быть не слыша его лепета — или просто не считая нужным обращать на него внимание, — и двинулась вперед, решительно, с блестящими от возбуждения глазами, словно жрица какой-то новой религии. Главное возражение Ника было в том, что Бэджер ему не нравится, что это взаимно и что вряд ли Бэджер будет счастлив, когда Ник заявится к нему в квартиру рука об руку с явно ненормальной крестной. Это та самая квартирка, о которой говорил Барри Грум, вспомнилось ему — и представилась маленькая комнатка, вроде номера в мотеле, кричащие плакаты на стенах, чиппендейловская мебель и тайные интрижки с молоденькими девушками.
Они вошли в один из застекленных подъездов и оказались в грязно-коричневом мраморном холле; консьерж кивнул им из своей клетушки, словно видел их здесь каждый день. Кэтрин, в черном плаще с развевающимися полами, решительно двинулась вперед. У лифта им пришлось остановиться. Кэтрин сунула руки в карманы распахнутого плаща.
— Ты уверена, что стоит?.. — начал Ник, цепляясь за последний шанс увести ее отсюда.
Он чувствовал, что должен ее урезонить, и в то же время испытывал ребяческий страх оказаться в ее глазах трусом. Даже в безумии Кэтрин бывала удивительно проницательна, и, возможно, думал он, в нынешнем ее поведении все же есть какой-то смысл. Хотелось бы знать, что она сейчас чувствует? Похоже ли это на кайф от кокаина? Послышался предупреждающий звонок, двери лифта растворились, и навстречу им вышла Пенни.
— Пенни! — воскликнул Ник, расплываясь в дурацкой, бессмысленной улыбке.
Кэтрин мгновенно нырнула в лифт. Ник, чувствуя себя полным ослом и в то же время ощущая, что стоит на пороге какого-то непонятного открытия, улыбнулся еще шире и вежливо сказал:
— Здравствуй, Пенни.
Пенни остановилась и оглянулась: вид у нее был раздраженный и испуганный. Вдруг она побледнела — мгновенно и очень сильно, как белая стена, а в следующий миг залилась густым румянцем. Кэтрин топала ногой и кричала: «Ну давай же, Ник!» — но он не мог сдвинуться с места, завороженный тем, как густо-розовая краска заливает ее пухлые щеки, и шею, и уши.
— Ник, — с усилием проговорила она, — видишь ли, я…
Ник смутился, понимая, что не стоит так на нее глазеть, и в то же время радуясь, что краснеет не он; он все-таки вошел в лифт, но, желая проявить вежливость, обернулся, заблокировал дверь ногой и спросил:
— Как Джеральд?
— Ник, давай же! — крикнула Кэтрин.
Ник убрал ногу и отступил. Пенни шагнула к лифту, отчаянно затрясла головой.
— Его здесь нет, Ник, его здесь нет!.. — И двери закрылись.
— Ну и ну! — пробормотал Ник. Покосился на Кэтрин, затем на зеркало, где отражались двое незнакомцев. На стальной двери было нацарапано слово «Х…Й» — как видно, даже викторианские здания не избегают этой участи. Нику вспомнилось, как много лет назад, при первом его знакомстве с Пенни, Бэджер настойчиво с ней заигрывал. Выходит, это было серьезно… И все-таки Ник не понимал, как это можно — отнять девушку у друга… Снова взглянув в зеркало, он обнаружил, что все еще глупо улыбается, и сказал: