— Кивать ты не сможешь, точнее, сможешь, но будет очень больно, — заявил он. — Боль ведь бывает разная — с некоторой можно мириться и можно ее терпеть, а вот от некоторой люди и сознание теряют. Когда ты сюда попала, то боли не испытывала — у тебя был шок. Но сейчас тебе будет не слишком легко, однако вытерпеть это можно. Говорить ты можешь, поэтому отвечай.
— Да… — прошелестела я. Врач снова оказался доволен.
— Еще приятная для тебя новость — рукой ты сможешь управлять, жизненно важные функции не нарушены, но нужно время на восстановление. То есть ты сможешь делать все, что делала раньше — ты чем вообще занималась по жизни? Профессию свою помнишь?
Вопрос заставил меня задуматься. В голову упрямо лезли мысли о море, но потихоньку они стирались и становились неясными, точно далекое воспоминание из прошлого. Однако на вопрос врача я ответить не смогла.
— Не помню… — заставила я себя произнести. — Это важно?
— Вообще-то да, — заметил врач. — Ты же не собираешься провести в больнице остаток своей жизни? Тебе придется вернуться к своим занятиям, как только тебя выпишут. Не скоро, конечно, но быстрее, чем можно себе вообразить. Попробуй все-таки вспомнить хоть что-то из своей жизни. Может, ты любишь чем-то заниматься? Учишься, работаешь? У тебя много друзей? Семья есть? Муж, дети?…
Я заставила себя напрячь память, пытаясь вспомнить хоть что-то из того, о чем говорил врач. Чем я люблю заниматься? Не помню. Есть ли у меня друзья? Тоже не знаю… Семья? На ум ничего не приходит…
— Я не знаю, — снова сказала я. На сей раз врач нахмурился.
— Что ж, спишем это на действие наркоза. Надеюсь, со временем ты все вспомнишь. По крайней мере, должна вспомнить — сотрясение у тебя легкой степени, память ты потерять не должна, твоя амнезия, скорее всего, защитная реакция организма после стресса. Пока ты находишься в реанимации, но думаю, через три-четыре дня тебя переведут в общую палату. Операция прошла успешно, поэтому скоро пойдешь на поправку.
Память вернулась ко мне раньше, чем прогнозировал оперировавший меня доктор. Первое время после операции я находилась в отдельной палате, где постоянно дежурили врачи. Или медсестры — они постоянно менялись. Не могу сказать точно, сколько часов или суток прошло: я не следила за временем, временами я бодрствовала, а временами проваливалась в полусон-полубред. Когда я открывала глаза, то неизменно видела перед собой кого-то в голубой больничной униформе, иногда с маской, а иногда без нее. В основном это были женщины — они переставляли капельницы, подключали какие-то провода к медицинским приборам, приносили лекарства. Стоило мне закрыть глаза (как я думала, ненадолго), происходили какие-то изменения. Очнувшись, я видела перед собой другую женщину, и она тоже что-то делала. Эти «голубые картинки», как прозвала я про себя сценки с медсестрами или врачами, перемежались другими, зачастую непонятными мне.
Моря и неба я больше не видела, о чем порой сожалела. Вместо этого в памяти возникали разные люди: мужчины, женщины, реже — дети. Одно лицо появлялось чаще других. Я полюбила его рассматривать — оно казалось мне приятным и дружелюбным, в отличие от остальных лиц.
Женщина была гораздо старше меня. Я не могла разглядеть ее черты — у меня оставалось только общее впечатление. Выражение ее лица было заботливым и любящим, точно она хотела помочь мне, точно… любила меня? Может, это моя мама? Наверно, а кто еще кроме мамы может обладать таким лицом? Тогда почему я вижу ее, только когда у меня закрыты глаза? Почему она не приходит ко мне, не навещает меня? Почему вокруг только незнакомые женщины в голубой униформе? Я не хочу их видеть, я хочу, чтобы со мной была именно та добрая женщина, моя мама!
Но она не приходила ко мне. Я видела ее только во сне-бреду — точно не могу сказать, что это такое было. Какое-то беспамятство, в которое я внезапно проваливалась, словно в зыбкую трясину. Оно накрывало меня, будто цунами, и я не могла противостоять ему. Я не хотела погружаться в него, потому что боялась. Вдруг я увижу кого-то страшного? Вдруг эти незнакомые люди причинят мне боль, вдруг они станут требовать от меня что-то? Пусть лучше перед моим мысленным взором будет моя мама — видения с ней я любила, а вот все эти странные мужчины и женщины вызывали у меня только негодование. Но я не могла от них отвязаться — они то и дело приходили ко мне, что-то говорили, но я не могла понять их бессвязную, неразборчивую речь…