– Пора. – Говорит он им.
Тот, что в комбинезоне, достает пистолет и стреляет в вошедшего. Затылок разлетается на части, окрашивая в багрянец часть стены и дверь.
Что-то странное происходит в реальности, неведомое существо исподволь пьет мою силу. Будь я прежним, мне без труда удалось бы установить, в чем дело. Но не сейчас.
Клон небрежно хватает мертвое тело за ноги, и легко оттаскивает его вглубь комнаты. Второй торопливо выходит, очевидно, направляясь в зал.
Я, теряя последние силы, следую за ним. Может, сейчас удастся пролить свет на столь загадочные события?
Мужчина выходит в зал, и став на место предыдущего оратора, произносит:
– Прошу прощения. Итак, продолжаем…
Я в смятении пытаюсь понять смысл происходящего.
Тщетно.
Так кто же мудрее мудреца, Дайрон?
Однако, пора. Погибнуть тут от истощения – значит, предать тех детей…
Я проникаю сквозь дверь, и мчусь по коридору, роняя драгоценные алмазы времени.
Первая дверь. Нет.
Вторая. Нет.
Третья – та, где мертвое тело. Нет.
Тела тоже нет.
Четвертая – пусто.
Пятая – отверстие в полу, из которого доносится едва слышимый шум воды. Да.
Я ныряю туда, стремительно падаю вдоль жерла колодца, и с разгону погружаюсь в воду. Душа, плывущая под водой, словно рыба – что может быть нелепее?
Изображение сгустилось, словно в тумане, однако границы восприятия остались прежними. Несколько замедлилась скорость, но вряд ли это связано с плотностью окружающей среды – скорее всего, я просто гасну.
Пройдя неизвестное расстояние, я стремительно покидаю воды моря и взмываю вверх. Вот он, этот злополучный остров! Неправильной формы овал, чем-то схожий на надломленное веретено.
Я запомню его, каким он есть. И быть может, вскоре придет пора ему погрузиться в морскую пучину из которой он родился, чтобы навсегда исчезнуть из людской памяти. Или пусть он останется неизменным? Вечным монументом, мимо которого будут проноситься эпохи, памятником безвинно погибшим…
Это я решу позднее.
Однако, сила гаснет, бесследно растворяясь в пространстве. Словно свеча с догорающим фитилем, что пытается прожить подольше, цепляясь за никчемные остатки воска.
Вдали виднеется неровная полоса берега. Я хотел взглянуть на него со стороны моря – вот мое желание осуществилось.
Но что делать дальше? Я начал играть по их правилам – в результате не смогу добраться до Гнезда. Нужен привал.
Пролетев несколько десятков миль, во тьме я вижу бездомного бродягу, несчастного дурачка, живущего подаяниями местных жителей, в своей полуразрушенной хижине.
Я проникаю в него. И словно засыпаю, пока моя сознание, наложившись на его, завладевает слабым телом. Наконец, это происходит, и я оживаю в нем.
Разумеется, Бог может существовать в любом теле. Но тела бывают разными. Например, истинное тело Дайрона, несмотря на свое человеческое происхождение, стало самою Силой. Собираемой и накапливаемой долгие, долгие годы.
Боясь смерти или гибели, что по своей сути, одно и то же, я долгое время усиливал его, напитывая мощью до тех пор, пока оно, словно проросшее семя, не стало приносить плоды, превратившись в мощный источник энергии.
Богом быть просто.
Тем более, в человеческой оболочке. Вкусная еда, женщины, мужчины, всевозможные удовольствия и наслаждения. Странствия и путешествия, причем по таким местам, где никогда не побывать смертному.
Пьянящее чувство неограниченной мощи, возможность вызвать цунами, и обратить его цветным паром. Превратить выжженный солнцем песок в плодородный чернозем и дать прорасти сквозь камень заоблачных гор крохотному цветку.
Нырнуть в торнадо, и лететь вместе с ним, качаясь на потоках воздуха, точно в гамаке.
Удивляясь причудливости и разнообразию жизни, бродить по дну океана, а потом снова убедиться в этом, побывав внутри извергающегося вулкана.
Первое время, пока не наскучит.
Богом быть сложно.
Нужно всегда чувствовать ту незримую нить, на которой подвешено равновесие. И всегда держать ее натянутой.
Нельзя помогать всем и каждому, впустую растрачивая силу – люди должны сами справляться со своими внутренними проблемами.
Однажды, давным-давно, сотни лет назад, я помог, точно Арес, одной из сражающихся армий, ибо посчитал ее войну справедливой. Но так и не смог почувствовать той тонкой грани, что неуловимо отделяет зло от возмездия.
И воочию убедился в этом, когда воодушевленные победой войска принялись грабить и насиловать мирное население страны захватчика.