Злость сменилась ледяным спокойствием. Слишком далеко он зашел, времени на растерянность не оставалось. И тогда начал действовать быстро и методично.
Мужчина охватил холодную, хромированную рукоятку, попытался осторожно повернуть. Почувствовал сопротивление. Закрыто, как, собственно, и ожидал. Тогда он пригляделся к замку.
Никакой дырки для ключа, лишь узенькая щелка для карты, наверняка, чипованной, потому что магнитные подделывать научились даже говнюки из начальных классов. В принципе, нужно было бы оснащение – ноутбук с необходимой периферией. Для гостиничного замка понадобилось бы с полминуты, что ни говори, это же не банк, ни секретное правительственное учреждение. Здесь речь шла лишь о том, чтобы персонал воровал не очень сильно, ну а перед нежелательным гостем можно было бы захлопнуть дверь перед носом, не выходя их ресепшена, одним кликом мышки.
У мкжчинв ноутбука не было. К выезду он не готовился, впервые за много лет он отправился, подгоняемый лишь импульсом, всего лишь с кредиткой в бумажнике и, на всякий случай, с приличным свертком баксов.
Но он был зол. И этого хватило.
Он охватил округлую рукоятку громадной, суковатой ладонью, стиснул пальцы так, что побелели костяшки. А потом повернул. И вся хитроумная электроника оказалась ни к черту не годной, когда ригели с тихим хрустом сдались, и блестящая рукоятка неожиданно, уже без какого-либо сопротивления, поддалась.
Мужчина лишь быстро огляделся по коридору. Все так же пусто и тихо. А чего еще ожидать в элегантной гостинице в десять часов утра?
Мужчина легонько толкнул дверь. Та открылась с едва слышимым чмоканием пластикового уплотнения при косяке. Приземистый еще раз глянул за собой и быстренько скользнул в номер. Через мгновение из коридора нельзя было заметить уже ничего подозрительного, разве что, если не считать более сильного, неестественного расчкачивания таблички на скрученной рукоятке. А вскоре и оно прекратилось.
Это были апартаменты, не простой номер с ванной. В небольшой прихожей, такой же холодной и безликой, как и коридор, царил полумрак. Мужчина ожидал, пока глаза не привыкнут, хотя он и не пришел сюда, чтобы торчать в компании вешалки самого футуристического вида. Слишком странной, чтобы на ней хоть что-то можно было повесить; пустая вешалка стояла в углу, а ее особым образом выгнутые рога настырно напоминали о неэвклидовой геометрии.
Остались еще одни двери. Самые обычные, без замков, с большим молочным стеклом, сквозь которое в прихожую доходил распыленный свет. На первый взгляд, пара слоев фанеры, покрытой имитацией древесины, выбить можно одним пинком. Иди же просто открыть.
Но мужчина понимал, что именно эта вторая, жалкая и слабенькая дверка будет гораздо сложным испытанием. Нужно было решение. Нелегкое, ведь он знал, что застанет за этой дверью.
Но и стоять, словно дурак, в этой темной прихожей он тоже не мог. Уже зашел слишком далеко, чтобы отступить, хотя подобная мысль тоже мелькнула у него в голове. Он сделал глубокий вдох, обхватил холодную ручку. И, в конце концов, повернул.
Ковер в комнате был пушистый. Шаги он глушил лучше, чем тот, что лежал в коридоре, хотя это и не имело значения, их, все равно, заглушили бы звуки, доходящие из телевизора. Мужик на громадной, двойной кровати лежал, повернувшись спиной, демонстрируя прибывшему покрытую волосами спину и худые, бледные ягодицы. Он всматривался в экран, словно на целом свете не существовало ничего, кроме людей разноцветных комбинезонах, которые предавались довольно-таки бессмысленному занятию, которым являются прыжки на лыжах с трамплина.
Тихих шагов услышать он никак не мог. Телевизор орал слишком громко. Но, похоже, почувствовал чье-то присутствие, потому что медленно повернулся. Похоже, он даже хотел вскрикнуть, но замер, увидав громадный, суковатый пальчище, прижатый к губам. Так что весьма разумно замер.
Хозяин был некрупным, худым типчиком, раза в два более легким, чем пришелец: крупного, мускулистого мужчины с коротко постриженными, седыми волосами. Постриженными настолько коротко, что видны были шрамы на коже черепа. И мужчина этот был явно взбешен, что можно было почувствовать, несмотря на ледовое спокойствие на широком лице, покрытом серебристой щетиной. В бледно-голубых глазах, которые в других обстоятельствах можно было посчитать честными и добродушными, таился холод. А еще – угроза.
- Меня зовут Мороз, - сообщил прибывший. – Дедушка Мороз.
Мужичок на широкой кровати машинально кивнул, сделал он это быстро и очень нервно. Одной рукой при этом он пытался натянуть на себя смятую простынку.