- Прощай, - произнесла она. – Сестра…
Поднимаясь по лестнице, Дед Мороз весело посвистывал. Даже несмотря на рюкзак, футляры с удочками и что-то еще, маршировал он бодро, радуясь собственным физическим состоянием. Бывают такие дни в жизни стареющих мужчин, когда все складывается, рыба клюет и даже суставы не ломит. Мир веселый и дружелюбный, а голубь никогда не наделает на кепку. Вообще-то, те времена, когда Дед только-только пересек границу сорока лет, терялись во мраке истории, но он до сих пор выглядел бодрячком, которому полвека только должно стукнуть. И как раз именно так он себя сегодня и чувствовал.
Он заранее радовался тому моменту, когда он откроет дверь, и Матильда – как обычно – бросится ему на шею. Когда он сможет нежно расцеловать гладкие щечки, возможно, даже прижать так, чтобы почувствовать касание грудей. На большее она и не позволяла, но он все равно подобного момента ждал.
И ничего подобного не случилось.
Прекрасный день завершился весьма неожиданно, как оно с прекрасными днями обычно и бывает. В прихожей никто не ожидал.
Дед нахмурил брови, не нравилось ему все это. Небрежно брошенная обувь, рюкзак под стенкой, кожаный мотоциклистский комбинезон, словно кожа линяющей змеи. Дед пошел дальше. Больше всего ему не понравился заряженный, снятый с предохранителя узи, валяющийся на ковре посреди салона.
Стараясь делать как можно меньше шума, Мороз отставил удочки и винтовку в угол, осторожно сдвинул с плеч собственный рюкзак. Протянул руку под низенький столик и вздохнул с облегчением, нащупав знакомые формы оружия, закрепленного липкой лентой под столешницей. Но он не стал отрывать оставленный на всякий пожарный глок, вместо этого нагнулся и поднял автомат. По балансировке оружия понял, что обойма полная, поднятый флажок экстрактора говорил о том, что патрон в стволе имеется.
Несмотря на свое полное тело, двигался Дед с кошачьей гибкостью и бесшумно. Двумя скачками достиг лн наполовину открытой двери, ведущей на кухню. Хорошо смазанные петли не издали ни малейшего шороха. Пусто. И ни малейших следов чьего-либо присутствия, ни одного тлеющего в пепельнице окурка, явного указания на то, что кто-то буквально только что смылся через вентиляционный канал.
Дед сделал шаг назад. Еше несколько мягких, быстрых шагов и он уже обводил дулом интерьер собственной спальни. Стеклянные глаза олененка Бэмби – теперь уже матерого быка – глянули на него с укором со стены. И все.
Вторая спальня, подумал Мороз, отгоняя другие, гадкие картины, маячащие где-то в глубине головы, к примеру, продырявленного тела Матильды на ковре и стоящего над ней Пятачка с еще дымящимся оружием. Нет, все это не имеет ни малейшего смысла, мелькнула мысль, если бы оно дымилось, то я бы услышал выстрелы.
Он почувствовал, как коротко постриженные волосы становятся дыбом на голове. А вдруг Пятачок применяет глушитель? Хватит уже!
Он приготовился скакнуть, чтобы за раз добраться до дверей спальни. И застыл, услышав какой-то звук.
Плеск воды. Ванная. Водяной Водокрут[9] просочился через канализацию Ведь достаточно всего лишь схватить под колени, потянуть, а потом придержать голову под водой.
Мороз отбросил узи. Голыми руками придушит гада.
Двери вылетели из косяка под влиянием импульса врезавшегося в них могучего тела. Затем загрохотали на терракотовой плитке. Сидевшая в ванне Матильда подняла голову.
Дед Мороз выбирался из-под унитаза, мешая русские и польские ругательства, время от времени приправляя из финскими и лаппонскими. Это его стукнул по голове компактный бачок, который сорвался с креплений.
- Что происходит?! – бессознательно спросил он. - Чего, блин, случилось?!
- Ничего, - ответила ему на это Матильда. – Купаюсь я.
В несколько великоватом купальном халате она выглядела очень даже мило. Дед поглядел одним глазом, второй как раз заплывал, фаянсовый бачок был тяжелый. К глазу он прикладывал рыбу, то была первая холодная вещь, попавшаяся ему под руку.
- Выпьешь чего-нибудь? – предложила Матильда. Дед только кивнул, чувствовал он себя ужасно глупо.
Девушка тщательно избегала его взгляда. Перед тем, как сыпануть лед в стаканы, она завернула несколько кусочков в салфетку и подала Морозову.
- Это, наверное, будет лучше.
Тот отнял от лица снулого судака.
- Ты даже не поинтересуешься, как все прошло…
Матильда не отвернулась, она разливала зубровку.
- И как все прошло? – спросила она через какое-то время.
Дед засопел со злостью, смешанной с беспокойством.