А я чудовищ убиваю, пришла еще одна мысль. И nunda об этом прекрасно знает.
- Матильда, блин… - голос Борейко вырвал девушку из задумчивости.
Стрельба как-то притихла. Несколько минут все трое внимательно вслушивались. Ага, отдельный взрыв гранаты… И тишина…
- Я ебу… - с недоверием буркнул Квятек. – Неужели…
Он не закончил. Уж слишком хотел поверить, что все уже закончилось. Что кот-оборотень справился с многочисленным, прекрасно вооруженным отрядом. Или справилась, мелькнуло в голове капрала. До него дошло, что все время о чудовище думал как о "ней". Все-таки, nunda.
Следующая очередь прозвучала уже серьезнее. Характерный, высокий треск М-16. Ей вторила следующая, не такая длинная, экономная. Капрал сразу все понял.
- Курва, не торчите же так! – заорал он. – Они все ближе. Пробиваются!
Борейко взял себя в кулак. Перед лицом реальной опасности он снова почувствовал себя подготовленным офицером. И это было облегчением, во всяком случае, принципы были ясны.
Кто бы там не командовал отрядом рейнджеров, как раз сейчас дал доказательство тому, что думает. Единственный шанс коммандос заключался в том, чтобы пробиться на станцию; они уже наверняка знали, что в джунглях обречены на смерть. Даже неподготовленная, импровизированная атака на противника, в отношении которого мало что известно, была лучшим выходом, чем беспорядочно отстреливаться от неизвестности, наносящей удары из полутьмы.
- Квятек, собери всех! – приказал капитан. – Пускай укроются, а не торчат как придурки!
Он указал на группу вооруженных дробовиками людей, собравшихся вокруг доктора Кидонго.
- И лучше, курва, пускай попрячутся, с этим оружием они страшны только в близком боестолкновении.
У нас есть десяток с минут, подумал Борейко, вслушиваясь в раздающиеся все ближе выстрелы. Очереди были короткими, экономными. И звучали они все ближе.
Они пришли в себя, понял он. И теперь отступают, прикрываясь взаимно огнем. Момент паники они уже преодолели, потери их не сломили. Сейчас они действуют по плану, который, пускай и импровизированный, может сработать.
- А у нас, курва, никакого плана и нет… - от злости он даже заскрипел зубами.
- Ты что-то сказал? – спросила Матильда, и даже без обычной иронии.
Борейко даже не повернулся. Он вглядывался в недалекие заросли, из которых все время доносились выстрелы. Все ближе и ближе. У нас и десяти минут нет, - подумал капитан.
Хуже того, отзвуки боя теперь четко доносились с двух направлений.
- Блииин, они разделились, - понял Борейко.
Он не мог удержаться от восхищения солдатом, который командовал коммандос.
- Правильно, - подтвердила Матильда. – А она всего лишь одна… Борейко, ну не стой же, как чучело на огороде. Сейчас они пробьются сюда.
И как бы в подтверждение этих слов над головами просвистели пули. Они припали к земле.
- Где Мотаба? – прошипел Борейко.
Матильда отрицательно мотнула головой.
- Не знаю, наверняка следит за Чирфилдом, или как там того дохляка зовут…
Неожиданно она замолчала и сделала резкий вдох. Четко были слышны мягкие хлопки, когда выстрелянные издалека пули попадали в землю, и более жесткие и звонкие удары, когда пули пробивали стенки контейнеров. Огонь становился более плотным, и Борейко понял, что коммандос уже планово не отступают – именно сейчас началась атака. Он осторожно поднял голову. На фоне темной стены джунглей были видны блещущие огоньки.
Они хотят нас придавить. Чтобы те, вторая подгруппа, обошли станцию. Все становилось ясным, nunda не смогла справиться. Чирфилд…
- Ебана в рот, - просопел капитан. Он повернулся к девушке. Выражение ее лица сказало, что она все поняла.
Матильда кивнула. На ее лице блестели капельки пота, красная охра начинала размазываться.
- Пошли, Борейко, - жестко заявила Матильда. – Так надо. Мотаба мог уничтожить всю документацию. И сделал это тщательно, как было в его натуре. Он желал, чтобы люди, которые во имя собственной политики принесли заразу его народу, ушли с пустыми руками. Но об одном он забыл.
В герметичном контейнере все еще оставался смертоносный, мутировавший вирус. Вместе со своим носителем. Желание, чтобы полковник заплатил за все вины, чтобы чувствовал, что умирает, могло оказаться губительным.
И все это может пойти напрасно, подумала Матильда. Глаза стало печь от бессильной злости.
Борейко схватился с места.
- Бери Квятека, - приказал он. – Я останусь здесь, постараюсь удержать их как можно дольше.