– Г-де… – изрёк случайный прохожий, застигнутый обстрелом врасплох.
Сам он ползёт, потягивая следом ноги. Лицо пестрит уймами порезов и бледно, в отличии от ярко голубых глаз.
– Здесь… – делая ещё одно туго дающееся движение сказал раненный.
– Я… я, сейчас! – сорвалась с места Элиза.
Наблизилась, припала в непосредственной близости на колени. Легонько коснулась спины, хотела попробовать перевернуть и… “Ох” – громко вдохнул раненный прохожий. Повесил голову, весь поник, застывши пальцами в земле. Кажется, он умер.
Хотела бы Элиза убедиться точно, но отвлёк её отзвук, доносившийся левее. Прорывая облака, гремя раскатами молний, заявились очередные небесные следы. Ломаются стены, складываются фасады, волной пыли и строительных ошмётков воссоздавая неприступный купол. На сей раз не два, а уже четыре реактивных снаряда, падающих в отдалённые участки жилого сектора. В полёте наблюдаются ещё шесть, а потом и восемь, случайным образом, преобразовывая всё до чего они коснуться, в единое перепаханное поле.
– Слышишь. Как там тебя? – откуда-то в метрах пяти, будто кто-то звал. – А! Элиза! Живо сюда!
Подзывал новоиспеченную медсестру без всякого опыта к себе, угрюмого вида мужчина, с нависшим веком. По белёсым одеяниями, становясь очевидно, что это никто иной, как врач.
– Будешь помогать. На долгие разговоры времени нету, так что сразу – смотри и запоминай. Сказали сделать – делаешь. Сказали исправить – выполняешь. – дал он понять, в кратких перерывах между словами, потягивая папиросу.
– Угу. – учтиво согласилась Элиза.
Глядя, как качественно и одновременно быстро, возводится крупная медицинская палатка. Устанавливается каркас, накидывается пол, поверху застеленный прочным тентом. Туда вносятся столы, инструменты, перекатываясь через дощатый порог, ввозятся каталки и раскладушки. Всё, что найдено, что удалось спасти, разгребая завалы и было под руками, пошло в ход. Уже, посекундно тарахтит дизельный генератор, толстым темноватым проводом, оплетая канистры с топливом и бочки, уходя за прочные, вьющиеся на ветру края палатки. Промигав, зажёгся свет, а вместе с ним и неустанная борьба за жизнь.
Не только на операционном столе, а и внутри себя. Преображения из старого в новое, лишённое предрассудков и глупой злобы в отношении иных. Совладав с кровью, потом и запахами разложения, став на благородный путь сострадания и самоотдачи, не требуя взамен, ничего. Всё это осело в мыслях Элизы и будучи полной отважной решимости, откинув толстое полотно. Смело ступая, дав нетленное слово себе, более никогда не отводить глаз. Чтобы не произошло, как и кто бы…
Нога поскользнулась, шурша проехав по поверхности, хватая рукою один из поддерживающих столбов, к счастью, не распластавшись. К своей неудаче, ненамеренно задевая плечом широкотелого формата медсестру, спешащую с позвинькивающими инструментами, лотком. Под перечень, как выяснилось не выговариваемых согласных на букву “р” и отдаляющихся слов обиды, Элиза приметила пагубный предмет раздора. Всего-навсего дутая, набитая различными запасами, с тёмным отпечатком подошвы, случайно оставленная, а может и наоборот – специально брошенная медицинская сумка. Ради чего-то, она потянется, подымет. Внутри, бодро чокнувшись различными ёмкостями и микстурами, из-под верха вылезая изолированным в упаковке шприцем.
Раствором, пачкой таблеток, обёрнутых резинкой из всего обилия, улетев в пол недосмотренным тюбиком. Хватанувшись в самом конце, но не поспев, хрупкое образование лопнет, испуская слезливый запах спирта. Тотчас ударив в нос девушки, вызывая кашель. Должно быть к счастью, непредвиденной случайностью уберегая её, от бушующих здесь запахов и неожиданных извержений желудка.
Дощечка под ногами Элизы выгнется, брыкнет, ровным следом, отпечатав глубокое, уходящее в землю отверстие. Край палатки дёрнет, заскрипит и перевернётся медицинский столик. Один из находящихся внутри палатки раненных всхрипнет, будучи нашпигованным осколками. В толстом полотне насчитают около пятнадцати входных отверстий, за коими проныл знакомый Элизе звук падения бомбы.
Похоже, что почти все знали, что следует делать – попадав на пол, бросившись на землю и не двигаясь. Не свезло всего одному санитару, не успевшего отреагировать на типичный свист. Тихой и быстрой смертью, усевшись о краешек кушетки.
– Почему, они всё никак не успокоятся!? – завопит лежавшая на полу медсестра.
Верно, расслышав её слова, сразу после падения очередной авиабомбы, донесутся длинные залпы. Потихоньку, Элиза выползет наружу, где тем временем ведя огонь из всех орудий и калибров, столпилась случайно оказавшаяся здесь колонна в виде танков, бронетранспортеров и вкапываемых зениток. Следовавшая к линии разграничения часть, оказалась застигнута врасплох пикирующими из-за густых облаков бомбардировщиками. Коим за свой габаритный вид и казалось, всегда критический манёвр, при выходе из виража, конфедеративными вояками, было присвоено исключительное название – корова.