Не важно – будучи завербованными или точив на власть зуб, мотивируя выбор справедливой местью. В любом из этапов развития истории, заполучая приторно-манящее чувство – всевластия.
Достигая права беспрепятственной безнаказанности завладевая чужим имуществом. Вышибут решётки, взломают замки выгребая наличку и проникая в госучреждения. Залетает бумага, будет громиться оргтехника, с чувством гордого достоинства, занимая удобные кресла начальства, принимаясь записывать видео-призывы.
Сдирая подшлемники открывая лица, стягивать маски, не делая секрета в личности, заявляя следующее: – “Воспряньте!” На фоне спасающихся от войны горожан, непонятно к кому обратятся данные личности.
“Вспомните о совести. Чести, а главное…” – эмоции возможной наживы.
Ведь, по их мнению, у всех тут же припечёт в районе пятой точки открываясь дополнительными мотиваторами: мародёрствуй, разбойничай, грабь! Тащи направо и налево, кто первый взял, тот и унёс.
– Ну вот и посмотрим на танцы. – рывком выпустит разведчик из крепкой хватки Якоба. – Будь тут. – накажет он, придавив тяжёлой рукой.
Сделает знак, вкупе с другими разведчиками бесшумно покинет наблюдательную позицию. Разделяясь и заходя по обе стороны, максимально скоро раскручивая действо. Стойкие шаги, меткие попадания, что ухают ближайших к себе ренегатов. Нерасторопным сворачивают шеи, колют ножом в спину, пока общее число предателей не сократится до двух. Один, с закрученными усами и при оружии, попробует поднять руку бегло выстрелив. Его без сожаления напичкают до предела свинцом, сотрясая тело. На последнем издыхании оседая, зажимая пальцем спусковой крючок, отправляя в небо весь боезапас.
– Я сдаюсь, сдаюсь! – моля упадёт оставшийся, состроив облик полнейшего отчаяния.
Лично, без резких движений вытянет из-за пазухи ножи, гранату с ручкой, побросав на землю и поднимая как можно выше руки. Контрольные выстрелы в тела его бывших подельников осветят дрожащее в страхе лицо. Стараясь хоть как-то убедить, хватаясь за жизнь ренегат взвоет:
– Умоляю, нет… Нет! – издаст на всю округу вопль, царапая стоящие напротив ботинки разведчика. – Это всё они, они! – укажет пальцем на ползущего еле живого подельника, что вскоре пристрелят. – А я… вот. – доверчиво откроет рюкзак, передаст скомканные бумаги. – Там всё, я клянусь! Кодовые фразы, имена, пометки карт. Только…
– Отпустить? – заполучив информацию, чья надобность в нынешних реалиях не играла веса, спросил разведчик.
– Ну… ага. – как-то наивно доверился последний из живых ренегатов. – Да я же никого не убил, ребята. – стал он искать в чьих-нибудь глазах снисхождения вращая торсом. – Сроду оружие в руках не держал.
– Попал в плохую компанию. – дополнил ренегата разведчик. – Слепо доверился.
– А-а… – многообещающе присоединился к милой беседе державший Якоба. – Дурашка, не за ту команду ты решил болеть.
– Кончайте его! – завершил прелюдию командир группы.
К наблюдающему за всем Якобу приблизился знакомый разведчик, грубо заслонит обзор, чтобы оградить паренька от ужасных предсмертных хрипов, под аккомпанемент ломающихся шейных позвонков, прежним спокойным тоном заговорив:
– Даже самый ненавистный акт смерти, это – откровение. В независимости от того, как много ты уже мог увидеть, даже тут есть свои ограничительные рейтинги. Кому-то нравится. Кто-то получает животное удовольствие от самого процесса и мучений, но никогда не стоит на это смотреть. Во всяком случае, так часто.
Всё завершится, присутствует не более общего звучания удерживающей крупный вес верёвки. Высунут язык, болтаются ноги, описывая на петле круги. Разведчик сдвинется с места, обойдёт Якоба хлопнув того по плечу.
– Парнишка я не любитель лезть в чужие дела. Город практически сдан и тебе вообще повезло на нас наткнуться. Но, как ты тут оказался?
– Шёл… домой. К родителям. – поднимет Якоб свои уставшие карие глаза. – Что на проспекте Гелиана.
– Хм. – задумчиво качнул головой разведчик. – В общем. – без лишних слов, развернёт на колени карту, поддерживая края. – Смотри. – сдует мусор, водя пальцем и объясняя. – Третья улица перекрыта. Бои там давно окончились, но излишне огромные разрушения местности. Кто знает, какая шваль может сейчас там ошиваться. Так, проезд у комендатуры. – проведёт до указываемого местоположения. – Жизнь дорога – даже и не суйся. Снайперы бьют всё что увидят. Никаких шансов. Но, вот… – вроде бы что-то вспомнив, наклонит к карте голову. – Ага, смотри! – затормошит Якоба за плечо. – Частный сектор, выходящий прямиком к проспекту.