– Что ты мне этим хочешь сказать? – принялся за старое Якоб. – Разве не понятно, что на нас вероломно напали? Не видел ничего, да?
– Кто, я? Хех. – зажмёт зубами сигарету. – Вот тут ты ошибаешься. Например, я видел, как гружёный до отказа молодыми вроде тебя ребятами бронетранспортёры погнали на, замечу, наше минное поле. – выпустит Иган дым, затянется по новой. – До этого, скотиной из разведки, все два часа, рассказывая, как там всё чисто. Итог – семьдесят пять трупов. Пожалуйста, забирайте. И никто не ответит.
Долгим рядом взрывов, нечто громыхнёт на улице, прервав множественные шептания жителей в подвале.
– А может, пленного не красиво убьют. – довольно легко повествует Иган. – В принципе, в этом деле ничего зазорного – попасть в плен. Как правило это те, кого контузило или ранило. За нередким случаем похищая спящих прямиков с окопов, в надежде заполучить языка. Тупые уроды…
– Как это, некрасиво?
– А вот, например, зарежут. Штык ножом. Но он ведь для этого не предназначен, чтобы резать людей. Колоть, наносить точный удар, а не разделывать…
Представив хладнокровную сцену пережитого Иганом, замолчит и побелеет Якоб.
– Потом, с парой крепких друзей, ты вламываешься в дом к этим пьянющим гнидам и делаешь с ними ровным счётом тоже самое. Тебя точно переклинивает, переставая всё на свете слышать. Ни просьб, ни криков, и ты уже не контролируешь себя. Исключительно удары сверху вниз. Раз… восемнадцать.
Уже ближе к подвалу донесётся грохот, моргнув лампочками света. Якоб сглотнёт слюну, решив перебить жуткие подробности удостовериться относительно собственной темы:
– Ты случайно не знаешь, где мои родители? И почему их здесь нет.
– Тут был такой бардак. – вспоминая, затрёт Иган брови. – Обстрел, внезапное вторжение, кто куда бежит. Спасают ценные вещи погибая под бомбами. Честное слово, не имею и малейшего представления, где они могут быть.
– Значит, я буду их искать! – заявит Якоб.
Вскочит на ноги подкосившись на продырявленной, направляясь к выходу.
– И станешь очередной жертвой. – рискнёт остановить его Иган. – Никому не нужным трупом, что будет гнить и некому его убрать.
– Плевать!
– Пойми ты. Я знаю, что там творится и что в итоге тебя ждёт, если попытаешься уйти.
Прочувствует Якоб, как его дыхание остановилось. Засвистев над головой, померкнет свет, оставив его наедине с пугающей пустотой. Вытянет руки, постарается нащупать пропавшие колонны, обжигаясь слепящей из невидимого туннеля вспышкой. Опаляя кожу, забивая мусором глаза, со всем треском обрушится потолок подвального помещения.
Одновременно с этим, высоко-высоко, поразив ряд обозначенных целей, закроется бомбовый люк. Стратегический четырёхвинтовой бомбардировщик удалиться вдаль отблёскивая в тучах цветами опознавательных маркеров.
Ровно сколько я смогу
Угроза несколько отступит. Фронт, а вместе с ним и разрушительные боевые действия покинут линию соприкосновения, поглотив враждебный конфедеративной стороне, расположенный на стыке важных железнодорожных путей городок. Ни с того, ни с сего на Элизу обрушится шквал оглушительного успеха. Её идеи, её видение мира, с быстротой урагана распространятся среди населения, приводя с виду неприметную девушку к какому-никакому общенародному признанию, а вот рядовых простых людей к уйме проблем, что требуют неотложного решения.
Всё это в реалиях, где каждый прожитый день, по-хорошему обязан привносить в жизнь нечто хорошее и радостное, на деле, оборачиваясь сном в ванной, чтобы защититься от внезапно летящих в окна осколков бомб. Проведённого в подвалах детства, разрисовывая стены и читая книжки в тусклом освещении керосиновых ламп. Казалось бы, что в этом мире напрочь отсутствуют всяческие благоприятные изменения, влеча стагнацию, в свою очередь, методично умерщвляющую население и пожирая “тебя” изнутри.
Хотя противоположный город падёт, обе силы по-новому встрянут, окопаются, измотают себя до предела, устремившись в родные дома неисчерпаемой рекой цинковых крышек. Все непомерно устали, всех до невозможности достал столь долгий и кровопролитный, заставляющий родителям хоронить детей, конфликт. Они откровенно ослушиваются, снимают знаки отличия, срывают наградные медали, втаптывая их в грязь, куда затем падёт и оружие. Траншеи необитаемы, не играет развеивая тоску одинокая губная гармошка. Заброшена противотанковая пушка, так и не вскрыв расчётом ящики со снарядами. Давным-давно уйдя, устраивая так называемые – “солдатские перемирия”. Совместное покидание позиций, обмен едой, письмами, отказ стрелять на глазах, обезумевших от увиденного и палящих в воздух с приказами атаки офицеров.