Самых таких рьяных скрутят, отберут оружие, если что подобьют глаз, становясь по обе стороны беглецами. Фронт буквально разойдётся по швам, с отсутствием дисциплины и главное мотивации, развалившись на не соединительные части. Пустея полками, бригадами, целыми хорошо вооружёнными отрядами, возвращаясь обратно в части базирования и родные дома. Это несметное разочаровавшееся в войне человеческое полчище отправится в долгий путь, дабы отстроить жилища. При удобном случае конечно же поквитаться, но для начала разыскать. Не желая более убивать или быть убитыми, они предпочтут присоединиться к миссии Элизы, нежели ещё раз совершив непоправимую ошибку.
И вот так, постепенно растя. Из изначальной занятой разгребанием завалов, оказанием медицинской помощи и раздачей пищи сотен, внезапно восполнившись не менее десятка тысяч. Жаждущих изменений масс, что по собственной инициативе выходят в открытые протесты. Ни с кем не согласовывают, перекрывают дороги, с чем есть и найдётся, штурмуя призывные участки, откуда ценой собственных жизней, выбивают обратно от насилу отобранных у родителей молодых ребят. Сокращая армейские ряды, ставя под удар авторитет Свободной Конфедерации, без умолку скандируя произносимыми и наспех выдуманными из толпы речами: – “Мы не должны воевать! Мы не обязаны! Мы не хотим и не станем!”.
В ответ на их действия, раздаваясь беспорядочной пальбой от тех, кто наиболее предан. До мозга костей проникся устаревшей и не имеющей в будущем, даже на страницах учебников истории места, идеи. Но, кровь порождает – кровь. За каждым последующим жёстким актом подавления вольнодумства, в “их” головах надоедливо засвербит сверчок, осмелившись на последний шаг. Потенциально спасительный, возможный. Отворяя бронебойные двери “Службы Благонадёжности”, из нависшего и будто вцепившегося мёртвой хваткой высокого здания, с бесчувственными лицами и в выглаженных костюмах выступят двое.
Не спеша, бодрым шагом прогуливаясь по устрашающим от войны улочкам. Заворачивая за угол, где их уже ожидает заведённый и с личным шофёром автомобиль. Не смотрящий в их глаза, натягивающий на нос кепку и слегка склоняя голову, чтобы ненароком не увидеть лиц. Агенты благонадёжности не тотчас сядут, для начала перекурив, обсудив детали дела, поправляя скрытое за специальной прокладкой костюма табельное оружие.
В конечном счёте колёса закрутятся, машина поедет в неизвестность, перебирая пассажирами фотографии, изучая ориентировки, подготавливая к вручению приглашение от лично – Дознавателя. Никто Элизу упрашивать не станет, её не возьмут и силой, поставив перед фактом вручив письмо с обязательной явкой. Вежливо общаясь, агенты благонадёжности в мягкой форме проводят её до машины. Усадят, зажмут с обоих сторон сиденья, урвав с важнейшего мероприятия и скомандовав шофёру – жми! Педаль газа вдавится в пол, колёса завертятся, взметая частички пыли и земли. Скрывшись за горизонтом, с оставленной трибуны слетят кое-какие листочки. Пойдут по ветру красивым, но не дописанным Элизой текстом. Речью, к коей она так давно готовилась. Переосмысливала себя и окружающих.
В тот момент, когда на дороге станут появляться первые признаки её города, один из агентов услужливо попросит наклониться. Опустит на глаза, а после туго завязав, оставит скрывающую мир повязку. Он объяснит: – “Так надо. Это в целях безопасности”.
Между тем, замедляясь движением машины, наставая переломным моментом, откроется пассажирская дверь и она выйдет, в голове Элизы, противореча личным убеждениям, зародиться странная секундная мысль: – “Я думала, что сумею хотя бы что-то изменить. На деле, умерев задолго до этого”.
Разомкнутся бронированные двери и ложа на плечи Элизы руки, её поведут. Исходя из чувства липнувшего к ногам холода, куда-то вниз. По ступенькам, помещениям, под стукот клавиш множества печатающих машинок, резко остановившись перед на слух поворачиваемой дверной ручкой. Элизу по-прежнему проводят, усадят, осторожно придвинув царапая ножками стула пол, после удалившись захлопывая дверь. Она нервно молчит, не делает движений, тихонько потягивая ртом воздух.
– Снимайте. – разрешит звучащий напротив голос.
Легонько стягивая повязку, откроет веки, в мгновении закрыв, так как в глаза забьёт слепящий свет накренённой к лицу лампы на ножке. А пока привыкает, шуршат переворачиваемые страницы досье, в толстенной папке подъезжая к её рукам.