Окатится ледяной водой, сотрясётся телом, сплёвывая попавшее в рот. Очнувшись, судорожно осмотрится, сердце Элизы скоро забьётся от сжимающей сознание неизвестной обстановки. Тёмные казематы, ледяной пол, где стоило посмотреть ей прямо перед собой, как в открывшиеся глаза ударило знакомое свечение лампы.
Перед лицом замаячил документ: печати, росписи, фамилии, перечень пунктов. Кем-то позади держа за подбородок и заставляя ознакомиться, далее, продолжит явно дожидавшийся повторного визита Элизы, дознаватель.
– Всё, что будет найдено, будет использовано против вас. Всё, что вы говорите – ложь. Существует только одна единственно верная точка зрения – трибунала Свободной Конфедерации. – сжалившись, озвучит ради Элизы мелкий почерк не так долго находящегося перед глазами документа, дознаватель.
Достанет из ящика прямоугольной формы устройства записи и воспроизведения устной речи, хлопнет им ровно посередине стола. Прежде, чем оторвать руку, зажмёт большим пальцем красную клавишу, проигрывая не так давно состоявшийся разговор между Элизой и Алекса. Помни бы она в сию минуту хотя бы отчасти свои слова, то в тщетной попытке сумела бы заявить о сфабрикованной дела. Отказаться от слов, обвинив в ответ, впрочем, впустую сотрясая воздух и оттягивая служебными перепроверками давно вынесенный вердикт. А пока, вникая в умышленно обрезанные и соединённые по-новому фразы, где Элиза прямым текстом, яростно хает призывая к немедленному свержению власти.
– Элиза Мари. – с иронией в голосе, произнесёт в приветствии разведя руками дознаватель. – А я ведь вас предупреждал. – отожмёт клавишу устройства, передвинет на свою часть стола, дабы не лишиться ценнейшей улики. – Вы сами вделись в петлю. Своим языком, самолично подписывая смертный приговор. За сепаратистские чувства, призывы к измене. – пояснит дознаватель, хотя это и не имеет смысла. – В Свободной Конфедерации, за такое предусмотрено всего одно наказание – смерть.
Произнёс, как отрезал. Откинулся на спинку стула слегонца покачиваясь взад-вперёд, ожидая хоть какого-нибудь ответа от потирающей ноздри Элизы.
– Условия всё те же. – прождав минуту в пустую, остановился в раскачиваниях дознаватель, пододвигая стул. – Сыграйте на наших условиях. Чего вам стоит, дать один несчастный концерт, после коего, отправляйтесь хоть на все четыре стороны.
– А… – опомнится Элиза. – Какая щедрость. – ойкнет, коснувшись разбитого носа. – Есть ли гарантии, что я не стану очередной без вести, пропавшей?
– Гарантий… удержит дознаватель паузу, уставившись в район потолка. – Никаких. – поднимет он плечами, будто получив ответ свыше. – Вы должны, и вы хотите поверить мне на слово. Хотя бы ради собственной жизни.
Элизе покажется, как сквозь свет слепящей лампы, она разглядит мерзкую во все тридцать два жёлтых зуба усмешку.
– Нет. – отказавшись, опустит Элиза взгляд. – Всё будет по-прежнему. – вслух, для окружающих промямлит она. – Всё, как и всегда! – атакуя, настырной уставится, плюнув, но без понятия попав в заслуживающее этого лицо или нет.
Впрочем, схлопочет размашистую пощёчину. Снова и опять, пока девушку не перекосит на стуле. Дознаватель не удивится ходу вещей, кажется, предусмотрев все возможные исходы. Поднимет закреплённую за стеной трубку телефонного аппарата, прождёт секунду, громко произнеся – “Введите”.
И вот, щёлкнув в обороте ключами, распахнётся решётчатая дверь камеры. Вовнутрь влетят четверо вооружённых пистолетами бойцов, ведя за собой скованных в наручники, с одетыми тёмными мешками на головах двух всхлипывающих узников.
– Тебе наплевать на себя, хорошо. – встанет из-за стола дознаватель, приблизится к Элизе, показывая лицо. – Подумай о других. – кивнёт бойцам, те по команде снимут мешки с узников, что тотчас поднимут перед собой руки защищаясь от возможных побоев. – Спаси своих друзей.
Он силой повернёт голову Элизы, заставит увидеть избитых до пожелтевших гематом Фабиана и Аэстри.
– Ну! – прикажет, смотря на них дознаватель.
А те молчат. При Элизе, они отказываются отвечать на принятые в пытках условия. Вероятно, получив заряд уверенности и правильности своих мировоззрений разглядев в том же положении, что и они Элизу, по очереди ей говоря:
– Будь сильной. Потому что ты на правильном пути.
– Во что бы то ни стало, доведи всё до конца.
И Элиза, всего-навсего слабая, не шибко умная девушка с крупными синяками под глазами соглашается с ними.
– Будь, что будет! – в последний раз отказавшись, возгласит она.
Не сдастся, будет смотреть, как жестоко пытают друзей. Как будут угрожать смертью родственников, лишь бы она согласилась. В окончании, изобьют и её. По очереди надругаются с довольными лицами, всячески унизив и всё же бестолку.