Его дыхание коснулось моих губ, и мне захотелось остановить время. Я хотела застыть в этом моменте, в сильных руках Коула, обернутых вокруг меня. Его дыхание с запахом виски было у меня в волосах. Его запах дыма и тела окутал меня. Я чувствовала себя в безопасности, что было нелепо, потому что мгновение назад он кричал на меня.
Но я знала, что он никогда не обидит меня. Несмотря на его гнев. Несмотря на его пьяное состояние. Я знала до глубины души, что он никогда не поднимет на меня руку в гневе. Я также уверена, что у меня не было ни малейшего понятия, кто такая эта Эверли Вудс. Я только знала, кем она хочет быть.
– Я не знаю.
Глава 8
Коул
Твою мать. Я был ублюдком. В смысле, пьяным ублюдком. В ярости я чуть не столкнул Эверли с крыльца. Боже. Я уже больше не узнавал себя. Я превратился в монстра. Каждый день мне казалось, что я терял маленькую частичку своей души, не зная, как это остановить. Не понимая, как вернуть себя. Я потерял себя так же, как и моего сына.
Короткое бормотание Эверли «Я не знаю» ухудшило мое состояние еще в сотни раз. Эта бедная потерянная девочка. Я практически терроризировал ее с тех самых пор, как она приехала. Это даже не была ее вина. Все, что происходило – это все благодаря Марле и ее ужасным играм. Я знаю, почему всегда во всем виню Эверли. Она была еще одним огромным разочарованием в моей жизни. Я не смог спасти ее так же, как не смог спасти себя.
Я прижал Эверли ближе к себе, обнимая ее крошечное тело своими руками, прижимаясь сильнее своим лбом к ее лбу. – Прости меня, – сказал я в ее пахнущие медом волосы. – Мне так жаль,– прошептал я возле ее розовых губ.
Прежде чем положить свою голову мне на плечо, Эверли, подняв голову, подарила мне маленькую улыбку. Крепко обнимая меня вокруг талии, она прошептала: – Ничего страшного, Ковбой.
Мгновенно я переместился обратно в прошлое, когда Эверли точно также обнимала меня. Там же, в последний раз, она назвала меня ковбоем.
– Персик, запрыгивай, – сказал я, протягивая руку с верхней ступеньки вагона.
Только она стояла на тротуаре, а ее руки непоколебимо лежали в больших карманах пальто, а на губах была едва заметная улыбка. Мы вернулись назад к поезду после обеда, и у нас оставалось совсем мало времени. В любую минуту поезд собирался отправиться, а она просто стояла, не желая взять мою руку.
– Черт побери, Персик, запрыгивай сюда,– я раздраженно повторил. Я начал паниковать. Она не двигалась, а поезд скоро отправится.
Она смотрела прямо мне в глаза, и я понимал, что это прощание, хотя и отгонял от себя эту мысль. Она не могла так поступить. Я хотел спасти ее, хотел, чтобы она поехала со мной к Джо. Он помог бы ей, как когда-то помог и мне. Она бы ему понравилась точно так же, как и мне. Ей было бы нелегко меняться, но Джо был намного сильнее и имел в запасе много любви. Я знал это из личного опыта.
– Это не мой путь, Ковбой. Здесь наши дороги разойдутся, – сказала она, пожимая плечами, как будто ее ничего не волновало. Все это было ложью. Слезы, блестящие в ее глазах, и легкая дрожь в голосе – выдали ее.
Поезд загудел, и у меня оставались считанные секунды для того, чтобы забрать ее. – Дай мне руку,– сказал я, потянувшись еще ближе к ней.
Она покачала головой из стороны в сторону, а ее руки все также оставались в карманах. Я опустил руку и зарычал.
Машинист попросил занять свое место, а я все еще продолжал смотреть на нее, умоляя. Моя паника достигла вышей отметки.
Возьми мою руку. Зайди в поезд. Позволь мне помочь.
Она запрыгнула на ступеньку, и облегчение заполнило мое тело. Она поедет со мной. Я заберу ее домой, Мисси будет готовить для нее, пока мы не узнаем Персика лучше, и она не будет больше такой худой. Я научу ее ездить на лошадях, а Джо расскажет ей все о персиках. О ней позаботятся.
Она крепко обняла меня за талию и встала на цыпочки. – Спасибо тебе большое, Ковбой. За все, – прошептала она в мое ухо.
Отстранившись, она посмотрела в мои глаза и прошлась кончиками пальцев по моей щетине, как будто весь день хотела этого. Я улыбнулся, думая, что завоевал ее окончательно. На это ушел весь день, но она, наконец-то, сдалась. Она изучала каждую частичку моего лица, запоминая его, в то время как гладила мой подбородок. Но внезапно недовольная гримаса появилась на ее обветренных губах.