Коул
Я пришел на обед, готовый к суровым лицам Джо и Эверли, но, откровенно говоря, мне было все равно. Если она хотела пойти со мной, то должна была быть готова и проснуться в пять утра. В саду у меня были несобранные персики и некормленый скот в сарае. По сути, список был настолько длинный, что никогда не выполнялся до конца. Если Эверли еще не поняла, то скоро осознает, что работа здесь ни хрена не заканчивается.
Когда я с утра подошел к большому дому за Эверли, она еще не спустилась вниз. Я дал ей преимущество и поднялся наверх, чтобы узнать, готова ли она. Я постучал и, не услышав ответа, повернул ручку, открывая дверь. В комнате было темно, поэтому я вошел внутрь и нашел ее все еще в кровати. Я остолбенел и смотрел на спящую Эверли. Только она не была похожа на ту «Эверли-лгунью». Она была похожа на «Персик», который я встретил годами ранее. Молодая, милая, невинная и одинокая, и на мгновение весь гнев, который я чувствовал прошлым вечером, отошел на второй план перед желанием защитить ее. Помочь ей. Спасти ее.
Раньше я был глуп, а теперь был идиотом. Еще тогда она играла со мной, а сейчас, наверное, играет со всеми нами. Я почти сказал про это Джо прошлым вечером, но что-то в ее лице остановило меня. Она казалась такой грустной и напуганной перспективой разоблачения.
Я чертовски устал от обмана, лжи, воровства женщин, но, видимо, я по-прежнему оставался дураком. Я буду присматривать за ней. Не позволю ранить Джо. Я умру прежде, чем это случится. Но по какой-то причине я не мог настучать на нее. Может быть, это был страх, что она закончит свою жизнь на улице, или, возможно, это были воспоминания о нашем дне вместе. В любом случае, я знал, что был глуп.
Заходя на кухню, я не мог не думать о том, что Эверли и без того плохую ситуацию может сделать еще хуже, а мою задницу поджарят на гриле. То, чего я точно не ожидал, это увидеть Эверли на кухонном столе напротив Джо. Ее голова была откинута назад от смеха, и слезы текли по ее щекам.
– О, Боже, Джо, я сожалею, – сказала Эверли, вытирая слезы. Ее смех не был похож на мягко звенящий колокольчик. Он был громким, оживленным и заразительным. И я почти сам заулыбался. Почти.
Джо очень сильно смеялся вместе с ней, и я заметил в руке Эверли ложку и следы чили на рубашке Джо. Она кормила его?
– Где Мисси? – Я задал вопрос. Почему Эверли кормила его? Каков ее мотив нахождения здесь? Что она сделала, чтобы подмазаться к нему? Я не доверял ей ни на секунду.
– Ну, и тебе привет, – сказал Джо сквозь смех, поворачивая свое кресло в мою сторону. – Мисси убежала в магазин, чтобы купить некоторые вещи для дома, а Эверли предложила помочь с обедом.
– Оказывается, я не очень-то и помогла, – все еще смеясь, сказала Эверли, глядя на рубашку Джо. Она спрыгнула со стола и приземлилась на свои ковбойские сапоги. Она промокнула рот салфеткой и вытерла перед его рубашки, а ее глаза все еще светились от смеха.
– Не знаю, – сказал Джо, все еще хихикая. – Я не смеялся так много за обедом в течение долгого времени, дорогая. Так что, думаю, все у тебя получилось.
Джо нежно на нее посмотрел, и все, о чем я мог думать, это не дать ей причинить ему боль. Она обманывала его. Тем же самым способом, каким она проделала это со мной. Она ничем не была лучше Марлы с ее обманом, манипуляцией и ложью.
Эверли захватила одной рукой пустую миску, а другой рукой с любовью сжала плечо Джо, перед тем как поставить тарелку в раковину и начать мыть посуду.
– Джо, я помогу сменить рубашку, когда закончу с посудой.
Джо молниеносно выехал из комнаты, раньше, чем кто-нибудь успел моргнуть.
– Боже, какой он быстрый на этой штуковине, – сказала Эверли, улыбаясь и ополаскивая в раковине посуду. – Прости, Коул, что я не встала вовремя и не пошла с тобой этим утром. Мне было тяжело уснуть прошлой ночью. Новое место и все такое, – сказала она, поворачиваясь с улыбкой ко мне.
Я не буду обманут фальшивой добротой. Только не на этот раз. Сталь вокруг моего сердца укрепилась.
Я скрестил руки на своей груди и оперся о шкаф возле раковины.
– Какова твоя игра, Э-вер-ли? – Адреналин мчался по моим венам.
Она вздохнула, бросив губку в раковину с большей силой, чем было необходимо для притворного возмущения. Вытерев свои руки о джинсы, она гневно повернулась ко мне. – Это никакая не чертова игра, ковбой, – сказала она сквозь зубы. – И почему ты, черт возьми, постоянно произносишь так мое имя? – Она на шаг стала ближе.
Здесь не осталось места для отступления. Я сделал свой шаг вперед, и наши пальцы на ногах встали вплотную.
– Как именно? – Лед пробежал по моим венам.
– Э-вер-ли! – Она сказала это как большой, ворчливый медведь, ее голос был глубоким и резким, и я подумал, что она изображает меня.
– Это даже твое настоящее имя? – Я попал прямо в точку. У меня было достаточно этих долбаных вопросов, но это первый, который я хотел задать.
Она выглядела удивленной и шокированной, но я не мог сказать, было ли это искренне или нет.
– Что? – спросила она. – Конечно, это мое настоящее имя. Какого черта ты спрашиваешь? – Она отступила назад.
Я приблизился к ней. – А ты не думаешь, что я знаю название того города, где мы встретились с тобой? Ты уверена, что я не помню название железнодорожной станции, на которой я предложил тебе присесть? Давай, ребенок. Я думал, ты лучше этого. – Я покачал своей головой и выдохнул. Мое терпение было на исходе в этот хороший день, а у меня не было хорошего дня уже три гребаных месяца. Я собирался испоганить и этот. В какую игру она вздумала играть?
Ее голова нагнулась вперед, а плечи опустились. Она смотрела в пол, сцепив свои руки, и внешне казалась сломленной. Сломленной, как та девушка-персик из поезда.
Огонь пробежал по моей коже, а дыхание перехватило, и я вспомнил.
Машинист стоял над нами, протянув свою руку за билетами. А Персик была в панике. Она съежилась и вцепилась в свои колени.
– Она со мной, – сказал я, протягивая свой билет и немного денег машинисту.
Персик быстро повернулась, ее глаза сузились, и они сказали мне все.
– Я не с тобой, – она прошептала, а потом прокричала, поворачиваясь к машинисту. – Я не с ним, – сказала она спокойно, глядя на машиниста.
Работник станции взглянул на пространство между нами.
– Мэм, меня не волнует с кем вы, но мне нужен ваш билет, либо вы сходите на следующей станции. – Человек, который стоял над ней, напугал ее.
Нервно барабаня пальцами по своему бедру, она снова посмотрела на меня, потом на машиниста, зная, что у нее нет выбора в данной ситуации. – Тогда я думаю, что я с ним, – сказала она, выставляя большой палец и показывая на меня, при этом ее щеки снова покрылись розовым румянцем.
Я усмехнулся.
Машинист покачал головой и отдал мне мои квитанции.
– Счастливого пути. – Он посмотрел на девушку. – И удачи.
Я снова засмеялся, и Персик перевела взгляд на меня. Мне необходимо было больше, чем везение. Эта девушка была полностью закрытой и неразговорчивой. Мне нужно было чертово чудо.
Оказалось, что я не получил чуда. Только преимущество.
Я сделал еще один шаг вперед. Я загнал ее в угол, и наши тела практически соприкасались. Я проигнорировал легкий запах жимолости и солнечного света, потому что все в этой девушке было задумано так, чтобы обманывать, и меня обманули.
– Я не знаю, в какую игру ты играешь с Джо, но я тебе скажу так: он не носит бумажник.
Она задрожала, как будто я ударил ее, а лицо исказилось в гримасе. Я был в секундах от триумфа. Вроде как я защитил себя и Джо от нее. Как если бы она покинула это место без наших бумажников и разбитых сердец.
Но потом она меня удивила. Я наблюдал за ней, ее плечи выровнялись, а взгляд встретился с моим, бросая мне вызов. Она сделала два шага вперед, толкая меня назад, пока мои бедра не врезались в столешницу. Ее взгляд был пронзительным, а лицо полно решимости. И вдруг она не показалась тем ребенком из поезда четыре года назад. Она стала прекрасна как феникс, восставший из пепла, она преобразилась на моих глазах из девочки в женщину.