Надо сказать, что Шмидту также переход к марксизму дался намного труднее, чем отказ от религии, и времени он потребовал куда больше, и напряженнейшей работы мысли. Тем более, что и в этом отношении родители, как вспоминает Шмидт, готовили его к совершенно другой участи: «Было ли что-нибудь революционное в этом (семейном) воспитании? Абсолютно нет. Семья учила повиновению всяким властям, и власти царя в первую очередь».
Но жизнь учила другому. 1905 год Шмидт встретил в Одессе: ««Потемкина» я помню, видел его, видел пожар гавани, видел бомбардировку большой лестницы и очищение ее казаками. Затем дальнейшее развитие событий 1905 года, сравнительно робкие революционные выступления и, наконец, жесточайший еврейский погром. Я не сразу разобрался в этих уроках. Прошло года три, прежде, чем в этом деле разобрался, но во всяком случае это было мощным толчком к тому, чтобы заставить меня мыслить политически».
Однако политические его взгляды не только через три года после первой революции, но и через десять лет весьма расплывчаты. И, учась в университете (1909–1913 годы), он никакого участия в революционном движении не принимает, чему, видимо, в большой степени содействовал стиль жизни этого учебного заведения. «Киевский университет, — рассказывал Шмидт, — был одним из самых реакционных в царской России и официально мог формировать мировоззрение только в отрицательной форме…»
Поступив в университет, он с жадностью набросился на изучение самых разных наук. Эта жадность не знала предела. На первом курсе он составил примерный список книг, которые собирался изучить. Но с грустью убедился, что даже при самом уплотненном графике занятий на то, чтобы одолеть его, понадобится 1000 лет. Он стал вычеркивать все, без чего можно обойтись. Но для оставшихся в списке трудов требовалось 250 лет. Тогда он сократил сон до шести, пяти, а потом и четырех часов.
В те годы он приучил свой организм восстанавливать силы в короткий срок и потом всю жизнь спал удивительно мало. Это было одной из причин, почему Шмидт, когда возникла необходимость, мог одновременно занимать несколько ответственных постов, успевая детально вникать в дела каждого ведомства.
Естественно, что более всего времени он затрачивал в студенческие годы на свою специальность — математику и добился выдающихся результатов. В последний университетский год Шмидта его учитель профессор Дмитрий Александрович Граве подает в деканат представление о публикации большой рукописи своего ученика «Абстрактная теория групп». «Уже с самого начала, — писал профессор, — выделился и далеко оставил за собой других товарищей студент 5-го курса О. Ю. Шмидт. С быстротой, характеризующей выдающийся математический талант, г-н Шмидт овладел предметом и с увлечением предался теории групп… Шмидт проявил большую требовательность и часто приводил слушателей в восторг своими неожиданными, остроумными, более простыми, чем у предшественников, доказательствами..»
Позднее за эту работу университет удостоил Шмидта золотой медали имени профессора Рахманинова. И этой наградой он был как бы введен в клан избранных — лучших математиков своего времени. А ему еще и 25 не стукнуло!
Но круг интересов студента Шмидта гораздо шире избранной специальности. В списке на 250 лет множество книг по истории, философии, естественным наукам. При этом у него еще хватает времени, чтобы изучать языки, давать уроки, значительно пополняя этим традиционным студенческим приработком свой бюджет. Регулярно бывает он в театре и как завзятый театрал в особую книжечку записывает названия спектаклей, на которых удалось побывать. Особенно часто ходит в оперу, полюбившиеся произведения слушает по три и даже по четыре раза. Аккуратно, с усвоенной от дедов и прадедов тщательностью, ведет он учет всех своих расходов.
Словом, перед нами примерный молодой человек: старательный, талантливый, трудолюбивый. При этом студент вполне благонадежен, и его политическая репутация почти безупречна. О единственном маленьком пятнышке на ней за все годы учебы Шмидт сам позднее вспоминал с иронией: «По окончании университета я был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию. Но как ни малы, как ни ничтожны были мои выступления, меня не хотели оставлять при университете, так как я все-таки был оштрафован на 2 рубля генерал-губернатором за участие в студенческой сходке… Но так как я учился хорошо, то профессора это дело уладили. Это я привожу в качестве маленького анекдота того времени».