На прошлой неделе, в четверг, две дамы из Теннесси пришли к президенту с просьбой освободить их мужей — военнопленных, находящихся на острове Джонсон. Им предложили прийти в пятницу, и, когда они пришли, их попросили прийти в субботу. В процессе всех переговоров одна из дам подчеркивала, что ее муж человек религиозный. В субботу президент приказал освободить военнопленных и затем сказал этой даме:
— Вы говорите, что ваш муж человек религиозный. Когда вы его повидаете, передайте ему мои слова: я не считаю себя судьей в вопросах религии, но мне кажется, что та религия, которая поднимает людей на мятеж и войну против своего правительства только потому, что они полагают, что это правительство, по их мнению, недостаточно помогает некоторым людям есть хлеб, который другие зарабатывают в поте лица своего, не есть религия, способствующая верующим попасть в рай!
Он сказал Бруксу, что желательно снять копии с этого листка и отправить его для печати в вашингтонскую «Кроникл».
— Не задерживайте этот рассказ, — добавил он. — У меня детский каприз — хочу увидеть его в газете как можно скорее.
Брукс отнес листок в редакцию «Кроникл», и заметка была потом перепечатана многими газетами. Брукс отметил, что «Линкольн получил от этого пустячка необычайное удовольствие».
Настал канун Нового года, четвертый Новый год, который Линкольн встречал в Белом доме. В первый канун. Мак-Клеллан с великолепно подготовленной армией, не предпринимая военных действий, отошел на зимние квартиры; позорный разгром при Булл-Рэне не был искуплен, и Северу еще предстояло уверовать в свои силы. Ко второму кануну Нового года в активе уже были утомительная кампания на полуострове, успешный захват форта Донелсона, Нового Орлеана, кровавая битва у Шайло; но был и второй позор у Булл-Рэна, безрезультатное сражение между Мак-Клелланом и Ли у Антьетама. Пройденным этапом было предварительное объявление об освобождении негров, медлительность Мак-Клеллана и отстранение его от командования, ненужная бойня у Фредериксберга.
Третий канун Нового года пришел со своим итогом: объявление о полном освобождении рабов, разгром под Чанселорсвиллем, бунт из-за призыва в армию и негритянские погромы в Нью-Йорке, поворотный пункт войны под Геттисбергом и Виксбергом, недовольство результатами боев у Чикамоги, речь в Геттисберге, начало заката конфедерации.
И вот наступил канун четвертого Нового года. В памяти еще свежо было назначение Гранта главнокомандующим всех, армий юнионистов, прыжок в пустыню и поход через Спотсильванию, Колд Харбор, Питерсберг, во время которого Грант безжалостно наносил превосходящими силами удары по войскам Ли; в то же время серые всадники Эрли дошли до ворот Вашингтона — дымы их костров были видны из окон Белого дома. Затем Шерман взял Атланту, совершил поход к морю и захватил Саванну, а Шеридан рассеял под Шенандоа армию Эрли; Томас стал кувалдой, которая сломала армию Худа, и это был первый за всю войну крупный разгром конфедератов; флот потопил «Алабаму», захватил Мобайл и туже затянул петлю на всех входах в порты южан. Это был важный по последствиям год: кандидатура президента Соединенных Штатов снова была выдвинута республиканской партией, несмотря на то, что против этого выступали почти все республиканцы в сенате и палате представителей. Больше того, он победил на выборах в ноябре после того, как в августе перспективы на победу казались мрачными и безнадежными.
Последний канун Нового года уже не отдавал такой горечью, как предыдущие три. Тем не менее на горизонте нового, 1865 года появились признаки новой фазы бурных событий.
Плотникам-неграм, строившим здание школы, учительница показала гипсовый бюст Авраама Линкольна. Их высказывания произвели на учительницу большое впечатление, и она их записала:
«Он провел нас невредимыми через Красное море».
«Его мысли глубоки, как само море».
«Он царит над Соединенными Штатами».
«Ему бы царствовать над всем миром».
Среди зевак у Белого дома стояли группы негров, как будто случайно очутившиеся здесь и наблюдавшие интересное зрелище. В течение почти двух часов они там шатались, поглядывая на входивших в Белый дом и выходивших из него. Среди негров были хорошо одетые и люди в отрепьях.
Наконец негры решили, что наступил момент и им войти в дом. Почему бы и нет? Неужели их кто-нибудь вышвырнет оттуда? Уж во всяком случае, не тот, кого они жаждали увидеть. Репортер нью-йоркской «Индепендент» сообщил: «Два часа подряд Линкольн пожимал руки «суверенных» негров и очень устал: его рукопожатие ослабело; но вид этих необычных посетителей помог ему собрать последние силы, и он сердечно приветствовал эту разношерстную толпу, которая бурно проявляла свое чрезмерное ликование. Негры смеялись и плакали, плакали и смеялись. Слезы застилали им глаза. Они восклицали: «Благослови вас бог!», «Боже, благослови Авраама Линкольна!» Те, кто видел эту сцену, не скоро ее забудут…»