А тот парень стоит, вы бы лицо его видели, не лицо, а козья морда.
Я говорю:
— Нет, вы пересчитайте.
Мужик говорит:
— Да чего там считать, — а сам открывает и считает и говорит; — А здесь только двести тысяч, а где же еще триста?
Парень говорит:
— Я бумажник вообще в руках не держал, значит, он спер, — и на меня показывает, — я свидетель.
Туг у меня лицо становится козьей мордой. Мужик говорит:
— Сам отдашь или в милицию тащить?
И я как миленький, возмущаясь, отдаю свои кровные триста тысяч и говорю:
— Ну, я вам устрою!
Злой домой еду, сил нет. Дурак дураком!
Полгода забыть не мог, но этих аферистов нигде не встречал. Наверное, в другой район перешли.
А тут где-то через полгода иду и на том же месте, в той же будке стоит мужик, я лица-то его не вижу, а вот бумажник тот же драный рядом лежит. Я к будке. Мужик позвонил, ушел. Бумажник, естественно, остался. Я из будки с бумажником выхожу и, пока тот второй не подбежал, хватаю первого попавшегося парня и говорю:
— Слышь, друг, помоги, будь свидетелем, мужик оставил, там полмиллиона, сейчас аферюга за ним прибежит.
И такой парень отзывчивый оказался.
— Ладно, — говорит, — помогу.
И тут этот самый мужик возвращается и говорит:
— Вы здесь бумажник не находили?
Я говорю:
— Еще как находили, а где же второй?
Он говорит:
— Какой еще второй, у меня только один бумажник.
Я говорю свидетелю:
— А ну, тащим его в милицию, а второго они сами найдут.
И вот приволакиваем мы этого мужика в милицию.
— Вот, — говорю, — товарищ капитан, поймали аферюгу, который бумажники оставляет с пятьюстами тысячами, а потом честных людей грабит.
Мужик говорит:
— Чего это я граблю, я бумажник в будке оставил, а эти меня сюда привели.
Капитан открывает бумажник, вынимает оттуда паспорт и говорит:
— Смирнов Валентин Николаевич.
— Я, — говорит мужик.
Капитан говорит:
— А где же пятьсот тысяч?
Мужик говорит:
— А это пусть он скажет, — и на меня показывает.
Капитан смотрит на свидетеля и говорит:
— А это кто?
Парень говорит:
— Свидетель.
Капитан говорит:
— Ну, рассказывайте, свидетель. Парень говорит:
— Стою я у будки, и вдруг этот мужик говорит, будь свидетелем, в этом бумажнике пятьсот тысяч. А тут этот возвращается и говорит: «Мой бумажник».
Капитан поворачивается ко мне и спрашивает:
— А где пятьсот тысяч?
Я не знаю, что сказать, начинаю лепетать, что в прошлый раз они у меня взяли триста тысяч. Мужик говорит:
— Да я его первый раз в жизни вижу.
Капитан говорит;
— Ага! Давно я вашу шайку поймать хотел, наконец-то попались, голубчики. Вы, Смирнов Валентин Николаевич, все опишите и свободны, а с вами мы сейчас разберемся.
И два часа я этому капитану доказывал, что я не верблюд, хорошо еще, этот мужик порядочным оказался, сказал, что у него там денег не было, а то бы сидеть мне, да и свидетелю тоже.
С тех пор думаю, ну их на фиг, ни за что ни с какими аферюгами связываться не стану… А тут три дня назад иду в совершенно другом месте, и опять этот тип, мужик тот самый, роняет прямо передо мной бумажник, тот самый, потрепанный, и дальше идет. И тут же подскакивает второй тот же самый тип, поднимает бумажник и говорит:
— Видал?
Я говорю:
— Нет, не видал.
Он говорит:
— Ну вот же, бумажник.
Я говорю:
— Какой бумажник, никакого бумажника не вижу.
Он говорит:
— Да вот же, мужик шел, бумажник обронил, а в нем пятьсот тысяч.
Я говорю:
— Ни мужика не видел, ни бумажника, ни тем более пятьсот тысяч.
Парень говорит:
— Сейчас будем делить.
Я говорю:
— Ничего не видел, ничего не слышал, вы делите, я пошел.
Тут мужик возвращается:
— Ребята, бумажник не находили?
Я говорю:
— Вот этот тип нашел, а я нет, я ничего не видел, ничего не слышал и сейчас ничего не вижу и не слышу.
Мужик смотрит на свой бумажник и говорит:
— Где же я бумажник потерял?
Я говорю:
— Вон он нашел, а я пошел.
А те тоже как глухие. Один говорит:
— Где же мой бумажник?
А второй ходит за мной и говорит:
— Давай деньги делить.
Я говорю:
— Ни за что!
Мужик говорит:
— Ребята, у вас, что ли, мой бумажник?
Парень говорит:
— Я с ним поделиться хочу, а он не соглашается.
Мужик мне говорит:
— Зря ты не соглашаешься, он очень приличный человек. Ты давай бери деньги и делись, а то мы тебе темную устроим и все твои деньги заберем.
Я как заору:
— Милиция! Грабят!
Они бумажник бросили на землю, а тут милиционер подходит и говорит:
— Это ваш бумажник?
Я говорю:
— Нет.
А эти из-за угла:
— Это его, его, он делиться не хочет.
Милиционер говорит:
— А чего ты не делишься, они приличные люди, я их хорошо знаю, бери бумажник-то!
И тут я как заору:
— Караул! Милиция грабит! — да как дам деру, да так, что меня ни милиция, ни эти двое в жизни не догнали.
Борьба с коррупцией
Созывает нас недавно президент нашего закрытого акционерного общества открытого типа Егорыч на собрание. Созывает нас в бывший наш Дом культуры. Теперь этот дом какой-то бизнесмен арендует, а ежели мы там собираемся, он нам это помещение сдает, то есть требует оплаты. Он ее, конечно, может требовать, но президент наш Егорыч — бывший наш председатель — на это отвечает своей любимой поговоркой: «Хрен тебе в грызло!» И все. Может еще добавить: «Скажи спасибо, что вообще еще этот Дом культуры не спалили. Вот это и есть наша плата, что не спалили».
В общем, собрали нас всех. В президиуме президент наш, потом председатель сельсовета Будашкин, бывший наш парторг. И мент с «маузером». Бывшие коммунисты, а ныне демократы. Мент, кстати, трезвый как стекльппко, с «маузером» еще с революции. Обычно-то он пьян в доску. Поэтому если какой инцидент у нас в деревне случается, его, мента, будят, опохмеляют, под руки к инциденту подводят и отпускают, а уж тут он и начинает «маузером» размахивать и орать: «Всех пересажаю!» Егорыч объявил собрание открытым и что на повестке дня следующие вопросы.
— Таперича, значит, все как один будем предъявлять декларацию о доходах. Вот я первый самолично вслед за любимым нашим президентом предъявляю всему народу свою декларацию. Месячная зарплата, помноженная на двенадцать. И никаких книжек в Германии не издавал, и никаких гонореев не получал. Вот он, мой годовой доход, и я теперь честно могу смотреть народу в глаза. — И он устремил в зал свой мутный взор, а народ стал дружно отводить срои глаза от его упорного, честного и нахального взгляда. — А таперича, — продолжал председатель, — пущай наш фермер Иващенко подаст свою декларацию, и мы тогда поглядим, как у нас будет развиваться фермерское хозяйство на селе.
А надо сказать, когда у нас объявили фермерство, народ, конечно, в это дело хлынул, но не весь. Всего трое их хлынуло — Степанов, Горохов и Иващенко. Пришли они к председателю и потребовали землю и свою долю колхозного имущества.
Председатель сказал:
— Точно, положено вам три участка за лесом до болота. А что касается колхозного имущества, то оно вам, конечно, тоже положено в размере одного хрена на одно грызло. А ежели права качать начнете, то народ меня тут же поддержит и может привести аргументы. Не верите?