— Зависитъ отъ дороги, по которой пойдешь. Вамъ, сосѣдъ Гопперъ, я увѣренъ, понадобилось бы не менѣе часа, чтобы только дойти до дома мистриссъ Лечмеръ, потому что вы пошли бы, вѣроятно, по Линта-Стриту, Пренсъ-Стриту и черезъ Сноу-Гилль, да, можетъ быть, нѣсколько времени побыли бы на Коппсъ-Гилльскихъ могилахъ…
— Убирайся ты со своими могилами, дуракъ! И что это у тебя за мрачное настроеніе! — воскликнулъ хромой, проникнувшійся участіемъ къ своему молодому согражданину. Онъ и самъ бы съ съ удовольствіемъ его проводилъ, если бы не мѣшала хромота. — Послушай, — прибавилъ онъ, — тебѣ должно быть хочется, чтобы этотъ джентльменъ вернулъ гренадеръ обратно и поручилъ имъ тебя образумить.
— Не стоитъ относиться строго къ этому жалкому молодойу человѣку, — сказалъ офицеръ. — Я пойду одинъ и дорогой самъ припомню, какъ надо пройти, а если окажусь въ затрудненіи, то спрошу у кого-нибудь изъ прохожихъ.
— Если бы Бостонъ былъ тѣмъ прежнимъ Бостономъ, какой вы знали раньше, вамъ бы встрѣчались прохожіе на каждомъ шагу, и вы узнали бы отъ нихъ все, что вамъ нужно, но послѣ недавней рѣзни здѣсь въ городѣ жители перестали выходить по вечерамъ изъ домовъ. Вдобавокъ, нынче еще суббота, а эти безобразники даже субботы не постыдились и учинили дебошъ. Они становятся разъ отъ разу нахальнѣе.
— Я еще очень мало знаю своихъ товарищей и не могу судить о нихъ вообще по одной этой сценѣ, сэръ Меритонъ, идите за мной. Я не боюсь заплутаться. Думаю, что дорогу мы найдемъ.
Меритонъ взялъ въ руки чемоданъ, который онъ все время несъ, но во время разговора поставилъ на землю, и оба уже хотѣли итти, какъ вдругъ юроднвый неуклюже пододвинулся къ офицеру и уставился на него, какъ будто желая всмотрѣться въ черты его лица и опредѣлить, заслуживаетъ ли онъ довѣрія.
— Джобъ проводитъ офицера къ мистриссъ Лечмеръ. — сказалъ онъ, — если офицеръ не позволитъ гренадерамъ схватить опять Джоба на обратномъ пути изъ Нордсъ-Энда.
— Ахъ, вотъ какъ! — засмѣялся офицеръ. — Дурачекъ идетъ на сдѣлку, ставитъ свои условія. Это очень умно. Хорошо, я согласенъ, но только прошу ни на какія могилы меня не водить, я не желаю любовагься на нихъ при лунномъ свѣтѣ, иначе я позову къ себѣ на помощь не только гренадеръ, но и легкую пѣхоту, и артиллерію, и всѣ роды оружія.
Съ этой шутливой угрозой офицеръ пошелъ за своимъ проворнымъ путеводителемъ, простившись съ услужливымъ хромымъ бостонцемъ, который долго кричалъ вслѣдъ юродивому, чтобы тотъ шелъ самой прямой дорогой. Молодой проводникъ шелъ такъ быстро, что офицеръ едва успѣвалъ окидывать бѣглымъ взтлядомъ узкія, извилистыя улицы, по которымъ они проходили. Однако, офицеръ успѣлъ замѣтить, что они идутъ черезъ самую грязную и плохо обстроенную часть города. Какъ онъ ни старался что-нибудь тутъ припомнить, не припоминалось ничего. Меритонъ шелъ сзади своего барина по пятамъ и все время жаловался, что дорога очень плохая, и что очень долго итти. Накенецъ, и самъ офицеръ сталъ сомнѣваться въ добросовѣстности проводника.
— Неужели у тебя ничего лучше не нашлось показать своему земляку, черезъ семнадцать лѣтъ возвращающемуся къ себѣ на родину? — воскликнулъ онъ. — Веди насъ улицами получше, если такія въ Бостонѣ имѣются.
Юродивый остановился на минуту и съ самымъ искреннимъ удивленіемъ поглядѣлъ на офицера, потомъ, не отвѣчая, перемѣнилъ дорогу и черезъ нѣсколько поворотовъ вступилъ въ такой узкій проходъ, что отъ одной до другой стѣны можно было достать руками. Офицеръ съ минуту колебался, входить ли ему въ этотъ проходъ, до такой степени онъ былъ теменъ и извилистъ, но потомъ рѣшился и послѣдовалъ за проводникомъ. Черезъ нѣсколько минутъ проходъ кончился, и они вышли на болѣе широкую улицу.
— Вотъ! — сказалъ Джобъ, съ торжествующимъ видомъ оглядываясь на пройденное ущелье. — Улица, на которой живетъ король, похожа ли на эту?
— Нѣтъ, ужъ берите ее себѣ, господа бостонцы… Его величество охотно вамъ ее уступитъ, — отвѣчалъ офицеръ.
— Мистриссъ Лечмеръ — знатная лэди, — продолжалъ юродивый, очевидно. придерживаясь своеобразнаго хода своихъ отрывочныхъ, несвязныхъ мыслей;- она ни за что не согласилась бы жить на этой улицѣ, хотя она шириной соответствуетъ узкой дорогѣ, ведущей на небо, какъ говоритъ старая Нэбъ. Я думаю, что по этой самой причинѣ она и называется улицей Методистовъ.
— Я тоже слышалъ, что дорога на небо очень узкая, но она, кромѣ того, и прямая, а твоя — нѣтъ, — сказалъ офицеръ, котораго болтовня юродиваго начала забавлять. — Однако, время идетъ да идетъ. Намъ не слѣдуетъ тратить его на пустяки.