Паучихи рухнули на землю одновременно. Путы их повисли и ослабли. Лионза встряхнулась и шнуры попадали на пол. Лионза упала вслед за ними, ударившись ягодицами. Ничего, это всего лишь пара синяков. Ещё один теперь на шее, там, где её стягивал шнур. Лионза подобрала амулет и гибкий меч. Паучихи были живы, хоть и обессилены. Нужно было закончить дело.
Лионза взяла в руку амулет.
— Великие боги-близнецы, разные и единые в одном теле… — начала она молитву. Её голос дрожал.
— … те, что соединились в драконе, чтобы даровать свет… Драган и Драга… брат и сестра…
В её горле пересохло, суккуба душили сухие рыдания.
… — явите свою милость к этим несчастным!
Медальон блеснул вспышкой, паучих охватило пламя, они закричали, корчась от боли. Через мгновение на их месте были небольшие кучки черной золы.
***
Лионза плакала, уткнувшись в шкуру Раксена. Он сидел на задних лапах и иногда лизал её лицо горячим шершавым языком.
— Понимаешь, — говорила она, давясь слезами, — они были обычные женщины, жили в деревне недалеко отсюда. Занимались ткачеством. Вдова и двое дочерей…
Лионза снова уткнулась в шкуру леопарда.
— На деревню напали монги, они побежали прочь. Но те не оставали. Перед ними был монастырь. Монги хоть и нелюди, но монастыри и храмы никогда не трогают… Понимаешь, никогда… Они суеверные. И эти женщины просили монахов впустить их. Кричали, умоляли… Но те просто молча смотрели… Смотрели, как монги их догнали и потом…
Лионзу снова накрыл приступ рыданий.
— Но перед смертью они прокляли эти горы и этот монастырь. И так велика была сила проклятия, что они вернулись годы спустя в обличье ужасных демониц…
— Ты словно впервые сталкиваешься с подобным, — сказал Раксен, — за столько лет пора уже привыкнуть.
— Я не хочу привыкать. Не хочу! Если я привыкну к подобному, считай, что я умерла!
Они ещё долго сидели в молчании. Леопард хоть и был нытиком и брюзгой, но в такие моменты умел молчать и дать хозяйке выплакаться. Наконец Лионза утерла лицо и встала.
— Может, ты прав? Пошли эти драконьеры куда подальше?
Раксен фыркнул и ответил:
— Садись, нам пора домой.
Право первой ночи
Замок Ней был основан в давние и неспокойные времена. Его основатель, первый барон Ней был сподвижником самого Адальрика, героя, что принес сюда веру в драконов-близнецов и победил демона Бертегизела. Адальрик основал королевство Цвиллиг, а первый барон Ней построил на самом беспокойном рубеже нового государства пограничный замок. Многие поколения Неи защищали королевство, пока во времена королевы Хильды Завоевательницы границы не отодвинулись далеко на юго-восток. Но суровые простые нравы пограничья ещё долго сохранялись в замке Ней. Род процветал, богатство и мощь его росли. Однако, в Багровую Смуту большая часть представителей рода погибла в междоусобице. Последний же барон не торопился обзаводиться потомством, предпочитая женщинам и даже мужчинам общество дриад и фей. Кастеллиан Гримберт часто указывал ему на это обстоятельство. Но барон в ответ усмехался и отвечал, что лучший возраст для женитьбы и продолжения рода — сорок лет. Когда барону исполнилось тридцать девять, он был арестован и посажен в темницу за участие в Обществе Хрустальной Слезинки. Это тайное общество устроило заговор против короля, но к счастью, коварные планы были раскрыты рыцарем-драконьером Лионзой Луане. Поскольку замок теперь не имел хозяина, то король в качестве благодарности пожаловал Лионзе баронский титул. Формально, как рыцарь братства Драконьеров, она не могла принять подобный дар. Но на такие вещи даже Капитул давно смотрел сквозь пальцы, тем более, что нынешний король числился в братстве одним из магистров.
Крестьяне в окрестных землях сначала испугались. Многие даже подумывали бежать в Пограничные Марки. Мало того, что хозяйкой этих земель теперь будет безродная выскочка, да ещё и демоница с красной кожей. Говорят, она любит устраивать оргии и кровавые жертвоприношения. Принимать ванны из крови девственниц, чтобы сохранять вечную молодость. Но все оказалось не так страшно. Прибыв в замок, чужестранка объехала верхом все владения. Потом разделила баронские поля на равные доли и отдала их крестьянам. Барщину на хозяйском поле она заменила оброком. К тому же разрешила беспрепятственно ходить в лес, раньше предназначенный для господской охоты. Слуг она тоже не обижала, и никто не мог пожаловаться на то, что она их совращает. Хотя были среди молодых мужчин те, что тайно на это надеялись. Возможно, они и распускали про неё всякие грязные слухи. Или их невесты. А может, досужие кумушки. Сложно сказать, но любви среди местных Лионза так и не получила. Хотя, по словам Хрола, старейшего крестьянина в округе, краснокожая леди оказалась лучшей хозяйкой за всю его жизнь. А родился Хрол ещё до Багровой Смуты и застал на своем веку пятерых баронов. Но как бы то ни было, местные вскоре привыкли к странной чужестранке.