— Ты когда-нибудь видел такую штуку? — спросила она без всяких церемоний и любезностей, вытащив откуда-то кусочек горного хрусталя, ограненного в форме слезинки.
— Тонкая работа, — с уважением сказал Малак, осторожно потрогав слезинку толстым пальцем.
— Так, ты видел когда-нибудь её или нет? — нетерпеливо переспросила Лионза.
— Может, пожуем немного смолы, выпьем…
— Прости, я спешу! Ответь на мой вопрос!
Но Малаку торопиться было некуда.
— Все зависит от некоторых обстоятельств… — протянул он, поглаживая окладистую гномью бороду. Лионза недобро сощурилась, опять этот гном-извращенец за своё. Каждый раз, когда она к нему обращается, одно и то же. Хотя бы раз вошел в её положение. Она надвинулась на него.
— Говори… — тихо сказала она. Гномы, к сожалению, слабо восприимчивы к магии, их невозможно прочесть телепатически.
— Ты знаешь мою плату, — ответил Малак, ухмыляясь.
Лионза со злостью ухватила его за бороду, резко дернула вниз. Гном выпучил глаза от боли и оскалился.
— Хорошее начало, — сказал он, — мне нравится.
Лионза залепила ему оплеуху.
— О да… — сказал Малак, потирая ушибленное место. Его маленькие глазки были полны радости, словно он получил подарок от короля на День Низвержения.
— Так, ты будешь говорить? — спросила Лионза.
— Буду! Но сначала надень костюм!
Лионза закатила глаза к верху. Близнецы, дайте ей сил.
— Он вон в том сундуке, — добавил Малак.
Лионза тяжко вздохнула. Малак, когда-то давно, ещё в детстве, попал в плен к гоблинам. Он провел там несколько лет, пока его не наши и не выкупили оттуда дальние родственники. Гоблины, как известно, живут небольшими семьями, которыми руководят домины, наиболее авторитетные самки. Малаку не повезло, он слишком пришелся по душе домине, которая все эти годы активно издевалась над ним. Говорят, когда его пришли выкупать, она вывела его на поводке, словно пса. Потом он долго не мог привыкнуть к тому, что спать ему нужно на кровати в доме, а не в будке. Что есть нужно с тарелки, а не из миски. Если к этому всему он снова привык, то нормально заниматься сексом не мог. Чтобы получить удовольствие ему нужны были разного рода унижения и его домина.
Лионза открыла сундук, ожидая увидеть там привычные атрибуты: накладные гоблинские уши, клыки, ожерелье из зубов волка. Но вместо этого там лежало нечто прекрасное. Кусок ткани, прозрачный и переливающийся всеми цветами на солнце. Лионза восхищенно вздохнула.
— Это же…
— … покрывало Майи, — закончил за неё Малак, — давай, накинь его на себя!
Лионза взяла легкую невесомую ткань, сквозь которую просвечивали её красные пальцы, подбросила, дала себя окутать. Через мгновение перед Малаком стояла уже не краснокожая стройная луанийка, а приземистая зеленокожая гоблинша, с торчащими из нижней челюсти клыками, огромными ушами, большим носом с бородавкой. Голая по пояс и с отвисшими грудями. Лионза с восхищением посмотрела на свою руку, которая стала такой непривычной. Потом достала из сундука небольшой хлыст. Гном тоже был в полном восторге. Чтобы придать себе новый облик, с помощью покрывала Майи, нужно было обладать хорошим воображением и четко представлять себе того, кого хочешь изобразить.
— Где вжял такое шшудо? — спросила Лионза-гоблинша, с шепелявым акцентом. Немудрено, торчащие клыки не предполагали иного произношения.
— Один купец из Кра-Акена мне порядком задолжал… — ответил, щурясь от удовольствия, Малак.
Лионза запрыгнула на стол перед Малаком. Ступней с черными кривыми ногтями она коснулась его лица, погладила по лысеющей голове. Гном лизнул её ногу, словно щенок. Лионза едва удержалась от смеха, она не очень любила щекотку. Она заставила его опуститься на пол, на колени. Сама же уселась на столе, продолжая водить ступней по лицу.
— Ты обешшал расскажать, — вкрадчиво сказала она. Хотя, сама с трудом сдерживала смех от своего нового скрипучего голоса, старушечьего акцента и щекотных прикосновений языка и бороды гнома.
— Около года назад… — сказал Малак, после того как выпустил из рта её большой палец, — к кузену Дагону приходила одна дама…
— Штто жа дама?
— … не знаю, она была… инкогнито.
Лионза слегка хлестнула Малака по голове.
— Но што говорит кужен Дагон?
— … он ничего не говорит… он немой как рыбка… с самого рождения… потому к нему часто обращаются… с разными деликатными просьбами…
— А как ше ты ужнал?
— Подмастерья у него… не столь молчаливы…