Выбрать главу

А наутро парень под предлогом поиска сорванной чашки конденсатора выпросил у искателей нюхач. С которым за каких-то пятнадцать минут откопал на примеченной полянке две раздавленные банки, драную перчатку и вожделенный окуляр. Жаль, что нюхач пришлось отдать, очень полезная штука. Но умыкнуть такой было невозможно.

Осознав, что засиделся, Брак полез с крыши вниз. Темнело стремительно, тени от мирно дремлющих машин на глазах ползли в сторону океана. Семь гигатраков расцветилась огнями, а с “Горбатого Холма” в небо ударил широченный луч синего света, служащий маяком для ночных искателей на флирах. От семейного костра доносился многоголосый гомон, прерываемый хохотом и звоном посуды.

Спускаясь, парень неловко оперся на ногу, чем вызвал новую вспышку боли в колене. Вновь пошел в кабину, разбудил обогреватель, вымел набившийся песок веником из сухих веток пустырника. Проверил бак под крышей, наполнил кривоватое ведро нагревшейся за день водой. Принюхался. Уже пованивает, хотя пить еще можно. Придется сливать весь бак, прокаливать железо, а потом полдня таскать ведра от опреснителя. Хорошо бы припрячь Логи, тот мог управиться в одиночку за час, но припрячь Логи было сродни поимке живьем матерого драка. Теоретически возможно, но ни шарга не получится. На Джуса надежды нет, все клановые сейчас либо у костра, либо в кругу гигатраков, трут за всякое важное и бухают за встречу.

Хотя, у Сельмы как раз на днях сломался конденсатор. Можно взять под предлогом ремонта, использовать трубки для перекачки, а потом свести все обратно. Работа несложная, Сельма порадуется, а это отличный шанс вкусно поесть. Все лучше, чем таскаться с ведрами по жаре, изнывая от боли в колене.

Пока обдумывал, как именно провернуть затею с водой, тело само совершало привычные действия. Подкормить нагреватель. Вытереть джусову рвоту, собрать по углам кабины закатившиеся мелкие детальки, пройтись влажной тряпкой по стенам и полу. Разложить лежанки, распахнуть заслонки, впуская внутрь душного трака свежий соленый воздух. Судя по едва ощутимой вибрации гибкой трубки, конденсатор уже разогнался и в бак по капле начал поступать эйр.

Закончив, Брак закинул на плечо звякнувшую сумку из плотной бычьей шкуры. Окунув палец в эйр, намалевал на двери кружок с четырьмя короткими вертикальными палочками – метку Джуса. Закрыл кабину, раскалив кончик железного прутка и намертво сведя дверь с корпусом. Без света и шума такое не вскрыть, хотя защита все равно слабенькая. Зато не надо тратиться на замки, все равно Джус пропьет. Да и воровать внутри почти нечего.

Солнце окончательно село. Брак убедился, что ничего не забыл, повесил фонарь на крюк у двери и похромал в сторону костра.

Глава 3

Семейный костер встретил запахами и гомоном. В каменном очаге весело полыхали черные, матово блестящие ветки кустарника. Над костром попыхивал паром здоровенный закопченный котел, а на широкой железной решетке длинными полосками жарилось мясо, щедро присыпанное солью и жгучей мякотью степной колючки.

Мясом семья затарилась три дня назад, наткнувшись во время перегона на стадо люторогов. Котобои шуганули самцов жахателями, отделили от стада молодую самку с тремя детенышами и забили копьями. Могли бы, как обычно, перебить все стадо, но по-настоящему матерых зверей не было, а Семья спешила. С молодняка много не соберешь, да и лютороги, при всей своей флегматичной невозмутимости, в ярости могут наделать дел. На жаре мясо портится быстро, достаточно большой морозилки в “Мамаше” не было, поэтому уже третью стоянку все набивали животы жестким, темным мясом.

Брак встал в очередь из таких же припозднившихся бедолаг. На стоянках машинами занимались рабы или молодежь, старшие предпочитали проводить время с куда большей пользой. Вот и сейчас, спереди стояли двое хорошо знакомых ровесников: Чартух, высокий и нескладный сын Часовщика, и таинственно поблескивающий шишковатой башкой Ивен – такой-же приблудыш, как и Брак, только смуглый и помладше. Сзади же пристроились выскользнувшие из темноты близнецы Сельмы и Барташа, Правый и Левая. На вопросы о столь странных именах, близнецы в один голос утверждали, будто названы в честь ночных светил, необычайно ярких при их рождении. Им никто не верил, так как Барташ славился тугодумием и вполне мог просто по глупости запороть обряд Наречения.

– Приветствуем тебя, Быстроногий! – Левая задорно улыбнулась щербатым ртом.