Логан обернулся с широкой улыбкой, держа в руках блюдо с фруктами и сыром. Он подошёл ко мне гордый, как павлин. Затем он отошёл в другой конец комнаты и вернулся с двумя табуретками.
Он сел за стойку перед большим застеклённым окном и снял крышку с блюда:
— Садись, ешь.
Я заколебалась, напоминая себе, что он был врагом. Казалось, мне было очень легко забыть этот факт. Поскольку я устала и проголодалась, может быть, будет нормально, если я отложу свою враждебность на сегодня. Завтра я могла бы вернуться к своему полному отвращению к нему.
— Это должно кому-то принадлежать, Логан, — сказала я, запрыгивая на табурет.
— В холодильнике есть ещё один. Я позабочусь о том, чтобы завтра первым делом заменить вот это, — он отправил в рот квадратный кусочек оранжевого сыра.
Почувствовав мои опасения, Логан взял большую клубнику и подержал её передо мной:
— Давай, Лип, попробуй её на вкус. Все крутые ребята делают это, — ухмыльнулся он.
Мой взгляд переместился с его лица на клубнику и обратно.
— Ты обещаешь, что заменишь всё блюдо целиком?
— При первых лучах рассвета.
Я выхватила фрукт у него из рук и откусила большой кусок. Он был сладким, сочным и буквально взорвался у меня во рту.
Несколько минут мы ели в тишине. По мере того как шло время, я ожидала, что возникнет неловкость, но этого так и не произошло. Как раз наоборот. Это было удобно и волнующе одновременно.
Выглядя слегка смущённым, Логан сорвал красную виноградину и покатал её между большим и указательным пальцами.
— Могу я тебя кое о чём спросить?
Я кивнула с набитым Гаудой ртом:
— Валяй!
— Что заставило тебя выбрать «Мосты»?
Я была застигнута врасплох его вопросом. Помимо короткой поездки сюда со свадебного приёма, это был первый раз, когда мы были одни и нас ничто не отвлекало. Я приготовилась к тому, что он снова ударит меня фразой о предложении Харпер. В конце концов, именно поэтому он и пригласил себя с собой. Я затормозила, отправив в рот кусочек ананаса.
— Ты не обязана отвечать на это, если это слишком личное, — искренность в выражении его лица пробила бульдозером эту железную стену.
Глядя мимо него, я сказала:
— Оба моих родителя погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад.
— Мне жаль. Они бы очень гордились тем, какая ты удивительная женщина.
Ответ Логана шокировал меня больше, чем его вопрос. Он смотрел на меня с восхищением, а не с жалостью. Мне нравилось, что он это делал. Всякий раз, когда люди узнавали о моих родителях, в их глазах всегда было столько жалости. Я ненавидела этот взгляд.
— Спасибо. Когда мои бабушка и дедушка впервые сказали мне об этом, я не поверила. Я не могла представить себе мир без них. До этого момента я не думала о смерти и не переживала утрату. Даже с домашним животным.
— Я чувствовал то же самое, когда умерла моя младшая сестра, — голос Логана был тихим, как будто он не мог решить, стоит ли делиться этой частью своей жизни.
Мой взгляд метнулся к нему. Боль в его глазах была душераздирающей. Мне захотелось соскользнуть со стула и обнять его. Но я сдержала этот порыв.
— Как её звали?
— Мэйзи. Ей было восемь лет, когда она умерла от лейкемии. В течение двух лет она проходила все доступные методы лечения. Последней была пересадка костного мозга. Я до сих пор отчётливо помню, как мои родители возвращались домой после приёма у врача, такие взволнованные и полные надежд. Мой младший брат Джош, мои родители и я — все мы прошли тестирование, чтобы выяснить, может ли кто-нибудь из нас стать донором.
Я не знала, когда его семья пострадала от этой трагедии, но чувство утраты Логана было ощутимым. И тут меня осенило. Это была та самая «вещь», через которую он прошёл в старших классах.
— Ты был её донором, — невольно прошептала я.
Когда его взгляд встретился с моим, я поняла, что была права. Захваченная моментом, я соскользнула со стула и обняла Логана. Его руки автоматически обхватили меня. Мы оставались в объятиях друг друга несколько секунд, молча даря и получая утешение.
— Это была не твоя вина, — слова вылетали из меня так, словно у них был свой собственный разум.
Его руки крепче обхватили меня. Я не была уверена в том, что происходило между нами. Но я была уверена, что моё сердце подсказывало мне поступить правильно.
— Её последний год должен был быть наполнен жизнью, а не смертью в больнице, — прошептал он.
Я отстранилась, но его руки остались на моей талии. Наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга.
— Иногда жизнь действительно может быть отстойной, — прошептала я.