Мне б на пряной перине забыться от горя.
Коммунальная сфера на редкость жестока.
Так что выберу самое синее море,
В домино поиграю на Дальнем Востоке.
«В лесу родилась ёлочка...»
В последний вечер декабря, на склоне
Тишайшей жизни,
В слезах и жалком рубище вошёл
Я в голый лес. Истерзанную душу
Влекло, как подневольного раба:
Случайно уцелевшие деревья
К себе манили, плача янтарём.
Напрасно жгла бесстыжая метель
И отвлекала, выгибая ляжки.
Ведь и за сторублёвые бумажки
Я б не ввязался с нею в канитель.
И лезвие сапожного ножа
Колен сухих корней легко коснулось.
Качнулась ель, как будто бы проснулась,
От самосуда дикого дрожа.
В лебяжьей смертной неге
Кислорода
Глотнула, сделав мир ещё пустей.
Какая может быть в лесу свобода,
Коль у Тарковских полон дом гостей!
Интересно, много ль было нервных
в коллективах каменно-пещерных?
(Олег Тарутин. Часовые пояса)
Археологи не вскрыли фактов
о наличье в древности инфарктов.
Анонимкой предка не терзали,
не давили вечером в трамвае.
Не дышал неандерталец чадом,
не было проблемы с детским садом.
Регулярно принимались мерыпо ремонту
каменной пещеры.
На охоту шли рассветным часом,
не торча в очередях за мясом.
Пращуры не знали валерьяны...
В общем, не ушли от обезьяны!
Вот она, дороженька прямая:
Чистым полем да в родимый край,
Где оглобля расцветает в мае,
Только поливать не забывай!
(Валерий Токарев. Желанная тревога)
Всё полно в моей деревне смысла!
Чудесам я, как мальчишка, рад.
Обронил намедни коромысло —
Вырос дождевальный аппарат.
Если ошибаюсь, то поправьте,
Но я лично видел, как в пыли,
Где зерно просыпали на тракте,
В Новый год озимые взошли.
Даже нонешним неурожайным летом
Не подвёл меня родимый край:
Расцвела отчётность буйным цветом —
Только рассылать не забывай!
Свой талант весной зарою в землю
И слезами горькими полью.
Хоть оглобля вырастет — приемлю,
Потому что этот край люблю!
Я железом гремел, в слове пело железо
отголоском стреляющих свёрл и резцов.
И от этого гула смолкала поэзия,
и в холодном металле мерцало лицо.
(Леонид Терёхин. Расставание с летом)
По ночам вы тишайше шуршали листами
с выражением скуки на бледном лице.
Я же строчки чеканил из меди и стали
и зубилом фамилию ставил в конце.
Вы со мной не сравнитесь по вкладу в культуру.
Посмотрите на вещи под свежим углом:
если ваши стихи едут в макулатуру,
то мои отправляются — в металлолом!
Тут уже ничего не сделаешь:
в сердце сразу радость и грусть
незнакомка читает, девушка,
мне стихи мои наизусть.
(Владимир Торопыгин. Берега)
...Я гляжу в лицо её светлое:
это ж просто подарок судьбы!
Ведь поэтов — число несметное,
и растут они, как грибы.
Говорю ей весьма обыденно,
чтобы выдать себя не мог:
«Что вас тянет на Торопыгина?
Незнакомкам роднее Блок.
Что же вы отошли от традиции,
Современника предпочли?»
А она: «Я живу в провинции.
Нам другого не завезли».
Я сирени наломаю
И нарву цветов в лесу
И охапку их немалую
Под окно тебе снесу.
(Александр Хромов. Свет и тени)