как с кухни вот сейчас борщом.
(Вадим Сикорский. Заповедь)
У всех эпох есть вкус и запах.
Античность — как земля весной.
А нынешний прогнивший Запад
воняет базой овощной.
Устав с историей возиться,
я к выводам пришёл таким:
года испанских инквизиций
заметно отдают жарким;
горелою небесной манной —
мафусаиловы века...
Вот Генрих, завладев Наваррой,
навару ждёт наверняка.
Дышу я кухонным угаром
и постигаю суть вещей.
Меня историки недаром
зовут: профессор кислых щей.
Вот я спрошу любого прохожего,
самого что ни на есть непригожего,
прямо спрошу: — Который час?
– Восемь! – он честно ответит тотчас.
Как же не верить, если он говорит?!
Как же не верить людскому слову...
(Борис Слуцкий. Неоконченные споры)
...Этим вопросом я пользуюсь исстари,
если желаю проверить на искренность.
Спросишь в упор: «Который час?»
Кто пред тобою — ясно тотчас.
Первый в ответ (это мне знакомо)
вдруг заюлит: мол, оставил дома,
на пианино часы забыл...
Мне бы винтовку — на месте б убил!
Следующий, чтоб не нести ответственность,
тоже уклончиво мне ответствует:
дескать, они у него спешат...
А сам виновато отводит взгляд.
Третий мне сказку расскажет, как водится,
что часы у него в ремонте находятся.
Спросишь у пятого... И, наконец,
слышишь конкретное: «Полночь, отец!»
Вроде бы правильно, но шестое чувство
шепчет, что ложь, как ведьма, искусна,
всем норовит сполна насолить.
Не поленюсь посмотреть на свои!
Манжет отогнул: без пяти двенадцать!
Что ж это делается, граждане, братцы?!
Что говорить о глобальных проблемах,
коль надувают направо-налево?!
Сколько разных названии
В уме возникает моём!
Крыша. Клумба. Деревья.
Трава. Паровоз. Чернозём.
(Владимир Соколов. Четверть века)
Я сижу у окошка.
Философски на вещи гляжу:
Сад. Собака. И кошка.
И ещё раз собака. И жук.
Грустной ноткою русской
Мне в душу врывается двор:
Дядя Вася с закуской.
Три стакана. Пол-литра. Забор.
Мы на то и поэты,
Чтобы ткать из хаоса и тьмы
Стансы. Оды. Сонеты.
Пасторали. Баллады. Псалмы.
Убегаю от прозы
И рифмую, открытию рад:
Розы — грозы — морозы,
Кровь — любовь, Арарат — виноград.
Как мелькают красиво
Названья, слова, имена:
Лихославль. Купола. Слёзы. Пиво.
Дядька в Киеве. И бузина...
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.
(Арсений Тарковский. Зимний день)
Я прошу, чтоб ответил Создатель:
Ангел я или просто писатель?!
Становлюсь я, сомненья итожа,
На святого всё меньше похожим.
Не нащупать ни днём, ни ночами
Крыльев ангельских мне за плечами.
Не найти по-над черепом нимба.
А ведь жил припеваючи с ним бы!
Не могу, что значительно хуже,
Проходить, яко посуху, лужи.
И глаза, как назло, ослабели:
Стрелы дружно летят мимо цели.
Потерял высоту, успокоясь,
Переливчатый ангельский голос.
И порою, в таланте изверясь,
Я с молитвы сбиваюсь на ересь.
До рассвета порою не спится:
Всё грозит мне Господня десница.
Что же делать мне с жизнью таковской?!
Подпись: ангел Арсений Тарковский.
Как меня ты обидела, жизнь!
Где мой конь и жилет из атласа?
Где мои шаровары, скажи?
Где моя белозубая Аза?
И костры, и ночей антрацит...
Где соперник, что кровь мою пролил?