В голодном 1918-м семейство священника в поисках пропитания перебралось в село Доброе Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Там отец Панкратий принял участие в организации детского дома. А в августе 1919-го, когда Доброе заняли белые, организовал благотворительный концерт с целью сбора средств для содержания малолетних воспитанников. Именно это и поставили ему в вину спустя два месяца, когда в Доброе вновь вернулась советская власть. «За пособничество контрреволюционерам, пьянство и разврат» отца Панкратия 3 октября приговорили к десяти годам лагерей, а 28 октября – к расстрелу. В тот же день приговор Тамбовской губернской ЧК был приведен в исполнение. Реабилитировали отца Панкратия Милославина лишь в 2012 году…
Такие семейные подробности – отец-священник, к тому же расстрелянный, – в то время могли бы серьезно охладить пыл иного влюбленного, но только не Липгарта. Более того, пара не просто расписалась в загсе, но и венчалась – 26 июля 1926-го, в старинном храме Параскевы Пятницы в Охотном Ряду; стоять на своем месте ему оставалось всего два года. За «отправление религиозных обрядов» в то время еще не преследовали так, как позже, но в любом случае церковный брак для советского инженера, да еще с «поповной», и в середине 1920-х уже был поступком почти вызывающим, во всяком случае – сильно выбивающимся из общего ряда. Первенец в молодой семье появился в сентябре 1928-го, мальчику дали имя Ростислав. Его и всех родившихся затем детей Липгарты крестили в детстве, что по тем временам тоже было почти подвигом.
Но вернемся к НАМИ-1. К Первомаю 1927 года его первое ходовое шасси было готово. На снимках создатели позируют со своим творением: Брилинг стоя держит рукой руль, Шарапов в нарядной белой шляпе сидит на водительском месте; Липгарт стоит чуть поодаль, уступая первенство, и выглядит старше своих двадцати восьми: усталое, загорелое под ранним весенним солнцем лицо, инженерная фуражка на голове. В тот день ему, безусловно, казалось, что впереди у машины огромные перспективы. О том же и более поздняя запись: «24 мая 1927 года. У нас сегодня большой праздник. Сконструированный нами автомобиль выдержал ряд испытаний, прошел все комиссии и разъезжает теперь по улицам Москвы, вызывая удивление прохожих. На радиаторе машины гордо красуется марка НАТИ (на самом деле – НАМИ. – В. Б.)». Этот первый экземпляр сделали в «люксовом» исполнении, с хромированной маской радиатора и мягкими сиденьями; все последующие машины будут выглядеть намного утилитарнее – угловатый четырехместный кузов фаэтон с двумя дверьми и правым расположением руля.
Таким же оптимизмом дышали и официальные газетные публикации. «Известия» 10 мая 1927-го рассказывали о «первом советском легковом автомобиле» (так названа статья, хотя первенство было за «Промбронью» 1922-го) в весьма позитивных тонах:
«Тип машины был разработан Научным автомоторным институтом под руководством проф. Бриллинга, а потому новая машина называется “НАМИ”. При конструировании преследовались главным образом задачи получить наиболее легкую машину, могущую пройти по всяким дорогам, а также наиболее экономичную машину для городской езды.
Первый советский автомобиль во многом отличается от привычного нам типа автомобилей. В нем прежде всего нет рамы, на которую подвешиваются все части. Отсутствие рамы значительно сокращает вес и сводит до минимума твердое основание машины. Поэтому автомобиль обладает необходимой гибкостью, позволяющей ему проходить по разным неровностям пути. Мотор советского автомобиля – мотоциклетного типа, двухцилиндровый, с воздушным охлаждением. Общий вес машины – 18 пудов.