— Поговорила? — Костя не сумел скрыть тревогу в голосе, и от этого на душе Алисы стало тепло. Переживает. Правда переживает.
— Нет, она ушла в школу, но вечером обязательно поговорю. А потом будете налаживать общение. Если ты хочешь, конечно.
— Думаешь, могу не хотеть? — Костя осторожно взял её за руки, мягко поглаживая. — Лис, я так виноват перед тобой. Перед вами обеими. Я…
— Ты не знал, — оборвала она резче, чем рассчитывала. — Откуда ты мог знать? Я понимаю. А Наташа… Она тоже поймёт, со временем.
— Я всю ночь думал о нас, о том, что теперь будет. Ездил к Игнату…
— Среди ночи?
— Да, представляешь! Разбудил его, конечно. Даже ночевать остался в офисе.
— Я сумела выбить из колеи самого Жарова, — улыбнулась Алиса, поднимая руку, чтобы убрать за ухо выбившуюся из его причёски прядь. — Это дорогого стоит.
— С твоего возвращения в мою жизнь ты только и делаешь, что выбиваешь меня из колеи, — прошептал он, склоняясь к её губам.
— Константин Андреевич, вы не против, что я надела эту рубашку? — Амалия вышла из ванной комнаты и картинно замерла на пороге. Высокие шпильки, чулки телесного цвета с широкой резинкой и бельё, повторяющее их узор — не застёгнутая рубашка только придавала образу небрежной завершённости. На груди алело яркое пятно. Испуганно хлопнув глазами, Амалия уставилась на Алису, но, заметив растерянность, быстро взяла себя в руки и вздёрнула подбородок.
— Ночевал в офисе, значит? — прошипела Алиса, выдёргивая свою руку из его. — Ты не меняешься, Жаров!
— Алиса, это совершенно не то, что ты думаешь! — Костя улыбнулся. — Я тебе сейчас всё объясню.
— Не надо ничего объяснять, и так всё понятно, — горько отозвалась Алиса, окинув Амалию внимательным взглядом. — Я не могу запретить тебе общаться с дочерью, если ты действительно этого хочешь, но ко мне лучше не приближайся!
— Алиса! — Костя выбежал за ней в коридор, но тут же остановился — устраивать скандал на глазах у сотрудников он не собирался. Развернувшись на пятках, он стремительно влетел в кабинет, глядя на Амалию, продолжавшую стоять в дверях.
— Одевайся и выметайся отсюда, — процедил он, едва сдерживаясь. — Чтобы к обеду духу твоего в компании не было. Уволена!
— Константин Андреевич, я… — залепетала Амалия, стягивая, наконец, рубашку на груди. — Я не знала, я не хотела, я…
— Пошла вон! — рявкнул Костя, скрипнув зубами. Подумать только — из-за такой мелочи, из-за этой дешёвки всё начинать сначала! Вновь пытаться завоевать расположение любимой женщины, вновь пытаться заставить её поверить ему… Кулак с грохотом опустился на стол, хлопнула дверь, выпустив Амалию. Костя тяжело вздохнул и подошёл к окну, засовывая руки в карманы. Качнулся с носка на пятку, усмехнулся горько. Не поверила. Не поверила, что он не спал с этой дурочкой. Решила, что он вызвал её, как только остался один. Стало обидно. Конечно, он заслужил её подозрения, но разве не доказал, что достоин доверия? И что теперь? Бежать просить прощения за то, чего не совершал?
Внутри вскипела гордость. Он не будет ничего доказывать. И объяснять не будет тоже. Захочет выслушать — придёт. А с дочерью… Узнать, в какой школе учится, и завтра же приехать. Там и поговорят. Спешить некуда, успеют узнать друг друга.
========== 14. Гордость и предубеждение ==========
Это было даже не смешно. Костя сжал руку в кулак и прижал его ко рту, стукнув по зубам. Нелепо, да, но ни капли не смешно! Хотелось воскликнуть, что его окружают одни идиоты, но отчего-то казалось, что на этот раз идиотом выставили его самого. Злость поднималась внутри, медленно, подбираясь к груди. Выпустить бы сейчас пар, накричать на кого-нибудь… Давно его не накрывало такое чувство свободного падения, когда от эмоций совершенно не знаешь, что делать, как ориентироваться в пространстве и ловить расползающийся в стороны мир. Вроде бы ничего особенного не произошло. Ведь действительно не произошло, ситуация, достойная дешёвого ситкома!
Костя фыркнул, в деталях вспоминая появление Амалии, глаза Алисы и собственную растерянность. Надо было её удержать. Схватить, если надо, обнять крепко, и пусть истерит, пока не выдохнется. А потом спокойно, обстоятельно рассказать о том, что на самом деле произошло. Вместо этого всё случилось так, как случилось, а, зная характер Алисы, поговорить с ней просто так не получится. Разве что ловить у подъезда, бегать и молить о прощении. Вот только он ни в чём не виноват. И извиняться ему не за что. Мучительно застонав, Костя уронил голову на стол.
— Почему у тебя там Амалия сопли распускает и вещи в коробку складывает? — Игнат обладал удивительно способностью: появляться в самый подходящий момент. А порой и в самый неподходящий. И Костя не мог определиться сейчас: рад ли он видеть друга.
— Что случилось? — Игнат подошёл к столу и посмотрел на Костю, который нехотя поднял взгляд, не отрывая голову от столешницы.
— Помнишь, ты говорил мне, что спать с секретаршами нельзя?
— Помню. — Скрестив руки на груди, с довольным видом откликнулся Игнат. — Амалия накосячила?
— Я, — глухо ответил Костя, — я накосячил, когда повёлся на неё.
— Надо же, у господина Жарова начинают появляться мозги! — Игнат всплеснул руками и обошёл стол, прислонившись к нему рядом с креслом Кости. — Колись давай, что она натворила. И действительно ли ты готов её уволить.
Костя упёр взгляд в бедро Игната, оказавшееся в непосредственной близости от его глаз, и нехотя выпрямился. Несколько раз энергично провёл по лицу руками, встряхнулся и только тогда посмотрел на друга.
— Обещай, что не будешь смеяться, — предупредил он, и Игнат, не удержавшись, фыркнул.
— Прости. — Он поднял руки. — Не буду. Давай, вещай о своей жуткой истории.
Когда Костя замолчал, Игнат сгибался от смеха, протяжно и тонко выдыхая. Попытался принять вертикальное положение, посмотрел на возмущённое лицо друга и снова захохотал.
— Знаешь, — проговорил с трудом, вытирая выступившие слёзы, — мне кажется, Амалии надо работать в театре. Серьёзно. Я как представлю, сколько она это выдумывала…
— Хрен с ней, с Амалией, с Алисой что теперь делать? — спросил Костя.
— Что-что, пойти и поговорить.
— Ну уж нет. Хватит, наговорился уже.
— Да ладно тебе, что вы как дети малые, ей-богу! — Игнат укоризненно уставился на Костю. — Ну, недоразумение, не разобрались что к чему, подумаешь! У вас сейчас другая проблема должна на первом месте стоять — как с дочкой отношения наладить.
— Представь себе, именно об этом я и думал, когда пришла Алиса, — ехидно ответил Костя. — Только теперь мне либо идти к ней на поклон, либо действовать самому, а я понятия не имею, как общаться с подростками! Ещё и девочками!
— Жопа, — глубокомысленно откликнулся Игнат. Костя слабо кивнул и потёр переносицу.
— Знаешь, — глаза Верхоянского вдруг загорелись азартом, — а что, если я вас как-нибудь с Алисой сведу, вы поговорите, объяснитесь, все дела…
— Ну да, — саркастично буркнул Костя. — И она, конечно же, не поймёт, откуда ветер дует. И чего это вдруг заместитель Жарова вспомнил про неё и решил встретиться. Нет, дохлый номер.
— Может, попросить Таню? — задумчиво проговорил Игнат.
— Думаешь, они подружились настолько, что она может позвонить Алисе и пригласить её встретиться?
— Не знаю. Я спрошу.
— Я смотрю, у вас с ней серьёзно. — Костя пристально посмотрел на Игната. Тот ответил прямым взглядом, пожал плечами, ответил спокойно:
— Думаю, да. Надеюсь на это.
— Хочешь совет? Не спи с секретаршами.
— Моя секретарша, в отличие от твоей, профессионал за сорок, замужем и с двумя детьми.
— Надо и мне такую нанять, — пробормотал Костя.
— Давно пора. — Игнат по-отечески похлопал его по плечу. — Алиса определённо хорошо на тебя влияет. Но Амалию всё-таки уволь не по статье. Девочка неплохая, глупая просто.
— Да я и не собирался её выкидывать просто так. Какой у нас номер отдела кадров?