— Ну, что ж… — продолжал я примирительно: — Раз сломали прибор, то его надо починить. Иди, Володя, помоги мне.
Володя Коноплин нехотя поднялся из-за парты, вздохнул, одернул куртку и стал пробираться к доске. Напряжение ослабло. Ребята зашушукались.
Не успел еще Володя подойти к столу, вижу, в крайнем ряду от двери встала из-за парты Маша Гринько — круглолицая, с крохотными хитроватыми глазками девочка — и, протянув руку вперед, сказала:
— Андрей Васильич, прибор сломали знаете кто? Сломали Владик Сучков и Миша Колеснев. Владик командовал, а Миша крутил.
— Врет она! Мы все крутили! — крикнула с места ее соседка Люба Веретенникова.
— Все после. А сначала они: Владик и Мишка!
Маша продолжала стоять. Глазки ее испуганно остановились, руки теребили концы платка, лежащего на плечах. Она ждала, чтобы я ее поблагодарил. Но мне почему-то не хотелось ее благодарить. В тишине кто-то с задней парты зло прошептал:
— У-у-у, Чебухайка!
Маша обернулась на злобный шепот и снова уставилась на меня. Белесые ресницы — морг-морг; лицо сузилось, поблекло. Мне стало жаль девочку. Я не успел прикрикнуть на обидчика, как по лицу Маши потекли слезы.
— Чего они… дразнятся… — Девочка опустилась на парту и разревелась.
Я подошел к ней, чтобы успокоить. Маша пухленькая, рыженькая девочка. У нас рыжие редкость. Случается, веснушки на носу, на руках и то не часто. А Маша вся словно медный самовар. Она, как подросток, начинала уже стесняться этого. И вот что удивительно: ее не называли «рыжей». Несмотря на такую яркую примету, ее называли уличной кличкой, и поэтому я удивился, с чего это она вдруг расстроилась.
Успокоив Машу, я сказал ребятам, что обзывать уличными кличками на уроках нехорошо.
— Если еще хоть раз услышу от кого-нибудь уличную кличку, буду строжайше наказывать! — сказал я, возвратившись к столу, возле которого все еще стоял мой ассистент Володя Коноплин.
Мы начали возиться с прибором.
Маша продолжала потихоньку шмыгать носом.
— Замолчи, Чебуха! — крикнул кто-то на нее.
По голосу узнаю Мишу Колеснева.
— Колеснев! Встань!
Миша встает.
— Слышал ты мое предупреждение?
— Да, слышал, — спокойно отвечает Миша.
— А почему продолжаешь грубить?
— Она все равно Чебуха, Андрей Васильич…
— Колеснев! Выйди из класса! — жестко говорю я.
Миша откидывает крышку парты и, подхватив портфель с книгами, не спеша, вразвалочку, направляется к двери.
— Эх вы! И не противно вам сидеть рядом с Чебухайкой? — бросает он на ходу.
И я вдруг вижу: за ним поднимаются еще несколько ребят и тоже идут к двери.
— Хорошо, идите! — говорю я им. — Но без родителей в школу не возвращайтесь…
Никто из них и ухом не повел. Я закрыл за ними дверь и, делая вид, что ничего не случилось, сказал:
— Ну что ж… хулиганов выпроводили. А теперь продолжим наш урок.
Сказал и снова к столу. Только склонился над прибором, слышу, гул по всему классу: у-у-у… Ясно различаю в гуле слова: Чебуха! Чебуха! Чебуха!.. Дразнили все до единого ученика, даже и девочки.
Такого скандала ни разу еще не было на моих уроках. Что делать? Не звать же на помощь директора!
— Тише! — крикнул я.
Я умею крикнуть, когда надо. Ребята знают это: я им рассказывал. Они знают, что на фронте я командовал артиллерийской батареей. Бывало, горло надорвешь, крича: «Ба-т-та-рея! Огонь! Огонь!»
Ребята знают, что, если я закричал, значит, допекли они меня здорово! А им как раз и хотелось этого: они выражали протест против того, что я защитил Машу.
Ничего, окрик подействовал. Ребята притихли. Я кое-как наладил прибор. Пришлось изрядно повозиться, пока я все отрегулировал и снова взялся за ручку электрической машины. И тут вдруг опять в классе раздался гул. Я недоуменно оглядел учеников. Все они смотрели на доску и улыбались чему-то.
Я оглянулся.
На доске мелом было написано:
— Че-бу-хай-ка!
«Ух, до чего ж вы мстительный народ! — подумал я о ребятах, стирая с доски надпись. — И далась же вам эта Чебухайка!..»
В деревне редкая семья не имеет клички. В быту в разговорах люди чаще всего называют друг друга не по фамилии и не по имени, а, как говорится, по-уличному, кличками. Клички бывают самые разные; причем живут они десятилетиями, передаваясь из поколения в поколение.