ЛЮБА. Гражданин Гномов, это клевета.
ГНОМОВ. Виноват-с. У меня доказательства есть. Я сам был преступным почтовым голубем и ваши любовные письма переносил.
ЛЮБА. Молчите. Как вы могли думать, что после Мити я за этого гнома выйду.
ГНОМОВ. Я тоже свой половой вопрос с вами решать не могу.
Уходит, за ним АННА ПЕТРОВНА.
Зажигаются все лампочки. В дальнейшем они гаснут постепенно.
С последней строчкой куплета становится почти темно.
ЛЮБА (поет).
Мы жили вместе. И тогда я Такой счастливою была...
Теперь я только вспоминаю,
Как жизнь моя была светла...
Иную он избрал дорогу,
Она влекла его сильней.
И погасает понемногу
Вся радость милых прежних дней.
И он ушел. Теперь одна я,
Навек одна. Всегда одна.
Последний свет мой угасает,
В душе ненастье, в сердце тьма. Последний свет мой угасает,
В душе ненастье, в сердце тьма.
МИТЯ {входит). Хорошо. (Свет загорается.) Я уйду. Но когда в театре сыграют мою пьесу, вы обо мне вспомните. Я еще знаменит буду.
Входит АННА ПЕТРОВНА.
Настанет время, когда Гномов прибьет на фасаде этого дома мраморную доску: «Здесь страдал и боролся с темнотой великий Митя Сизов». А рассказ о том, как вы, Анна Петровна, выгнали меня из дома, войдет во все хрестоматии, и, когда учитель грядущих поколений спросит, кто такая Анна Петровна Благовидова, школьники ответят: «Она была... (ищет в словаре, не найдя, закрывает) ...стерьва.
Интермедия третья
САТУРН, ГАЛУНОВ, ЮНОНА, ГРААЛЬ, ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА, АКТРИСЫ, АКТЕРЫ.
Стол, скамья.
САТУРН (с бумагой в руках). Вот. Получен запрос. (Читает.) «Ведутся ли в театре собеседования на темы общественного значения и вообще культурно-просветительные работы». Не желая краснеть за вашу неграмотность, я до прихода инструктора хочу лично приступить к просветительной работе.
СТАРАЯ АКТРИСА. Я по возрасту от принудительных работ освобождена.
САТУРН. Здесь не принудительные работы, а просветительные, без замены штрафом.
ГРААЛЬ, которая пытается идти.
А вы куда?
ГРААЛЬ. Я не могу остаться. У меня эпидемия гриппа.
САТУРН. В порядке товарищеской дисциплины всякие эпидемии запрещены.
ПОМРЕЖ. Стыдитесь, товарищи. Я со своей стороны предлагаю, не откладывая в долгий ящик, назначить собеседование минута в минуту через полтора месяца и всех уклоняющихся...
Идет к выходу.
САТУРН. Стой, стой. Мы сегодня беседовать будем. Ну, куда ты бежишь? В буфет? А в красном уголке посидеть не можешь.
ПОМРЕЖ. Сатурн Иванович, не красна изба углами, а красна пирогами.
САТУРН. Милый, не будь мещанином, оставь пироги буржуазии. Итак, приступим.
АКТРИСА. Сатурн Иваныч.
САТУРН. Ну, что еще?
АКТРИСА. Ко мне воры залезли.
САТУРН. Где воры?
АКТРИСА. Дома у меня, на квартире. Залезли и грабят. Я пойду.
САТУРН. Откуда же вы знаете? Что вы, в контакте с ними, что ли? Сидите.
ПОМРЕЖ (как бы глядя в окно, медленно). А вот и пожарные поехали... (Сатурну.) В ваши края заворачивают.
САТУРН бежит было, но останавливается и плюет.
САТУРН. Что значит какой-то личный индивидуальный пожар в сравнении с пламенной эпохой, стоящей сегодня на повестке дня. Я говорю о французской революции. Это прекрасная тема, по поводу которой я предлагаю обменяться мнениями.
ТРАГИК. Против французской революции я ничего не имею.
ЮНОНА. Не понимаю, о чем здесь говорить. Я и так все наизусть знаю.
САТУРН. Знаете? Ничего вы не знаете. Назовите мне деятелей французской революции.
ЮНОНА. Какая невидаль. Пожалуйста. Мадам Сан- Жен, Две сиротки, Орленок*, Жанна д’Арк.
САТУРН. Стой, Жанна д’Арк... Жанна д’Арк была святая, а разве святая будет такими делами заниматься? Стыдитесь. Нет, уж лучше я сам сначала доклад сделаю.
СТАРАЯ АКТРИСА поднимает руку.
Ну?
СТАРАЯ АКТРИСА. Предлагаю ограничить время докладчика тремя минутами.
ВСЕ. Правильно. Правильно.
САТУРН. Тише. Приступаю к докладу. Итак, французская революция — это великое и радостное событие — стряслась... во Франции... В один прекрасный день... вечером. Ну, вот, значит, так. Тамошний народ купал тамошних спекулянтов в этой... в тамошней Неве. Ну, вот... Я вам лучше по книжке прочитаю.
Отворачивается в сторону и листает книгу. АКТЕР, сидящий сзади всех, толкает соседа и тихонько уходит. Сосед делает то же.
Один за другим уходят все. Остается один ГАЛУНОВ. САТУРН поворачивается с книгой в руках.
Ну, вот я вам прочту... Куда же все девались?
ГАЛУНОВ. Мы здесь.
САТУРН. А остальные где?
ГАЛУНОВ озирается, заглядывает под лавку.
ГАЛУНОВ. Должно, отлучились.
САТУРН. Отлучились. А ты чего смотрел? Видишь, я культработу веду. Неужто не догадался двери запереть.
Садится в отчаянии. Входит САША БЫСТРЫЙ со счетами в
руках.
САША. Здравствуйте, Сатурн Иванович. Что у вас? Горе?
САТУРН. Только было просветительное собеседование наладил — разбежались.
САША. Ну и что?
САТУРН. Как — что? Мальчишки-статисты в театре все общественники, все знают: и Чемберлен*, Чан Кай- ши*, и Алехин*, а основной актерский кадр или в буфете, или в пинг-понг зажаривает.
САША. Ну и что?
САТУРН. А то, что не могу их собрать, да и только. САША. Собрать? Сюда? Это же одна минута. (Щелкает на счетах, громко спрашивает.) Уже выдают? За все три месяца? [Впускайте по одному, а то давку устроят. ТРАГИК (вбегая). Выдают?
САША. Артельщик за деньгами пошел.]
ТРАГИК. Моя первая очередь.
АКТРИСА (вбегая). Я за вами.
САТУРН. А как же воры в квартире?
АКТРИСА. Ничего, как-нибудь без меня ограбят.
Вбегают ОСТАЛЬНЫЕ, толкаясь и ссорясь, занимают места.
САТУРН. Все?
ГАЛУНОВ. Все.
САТУРН. Запирай двери.
ГАЛУНОВ запирает.
(Беря книгу.) Итак, французская революция, это великое и радостное событие, стряслась во Франции...
Картина шестая
Театр. Сцена разделена на две части: «сцена» и «закулисы». На стене большая афиша «Наше горе» и т.д. Рабочие и помощник режиссера меняют на сцене обстановку. Ими руководит САТУРН. МИТЯ, очень взволнованный, мечется по сцене.
МИТЯ. Сатурн Иваныч, уже второе действие кончилось, а они не аплодируют. Неужели моя пьеса провалилась?
САТУРН. Вы не театральный человек. Второй акт кончается трагически: на сцене четыре трупа, а вы хотите, чтобы аплодировали. Просто публика затаила дыхание и переживает.
МИТЯ (прислушивается). А почему они смеются? САТУРН. Смеются? Это они так, друг на друга смеются. Да вы не волнуйтесь. [Я лично спектакль веду. Все в порядке. (Рабочим.) Ты зачем в аристократический дом самовар из Островского тащишь?
Рабочий поворачивает. МИТЕ.]
Не беспокойтесь. В третьем акте среди действия хлопать будут: вращающаяся сцена, монолог Юноны Антоновны, танец Зинаиды Львовны... еще автора вызовут. (Помощнику режиссера.) Второй звонок.
ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА убегает за кулисы. Звонок.
МИТЯ (глядя в отверстие занавеса). И Анна Петровна... и Люба здесь... а остальные шестнадцать человек незнакомые.
САТУРН. Сейчас начинаем.
МИТЯ уходит за кулисы, вбегает ГРААЛЬ-ГАРЕМНАЯ.
ГРААЛЬ. Сатурн, это возмутительно. Через четверть часа я должна танцевать на сцене, а серебряные туфли до сих пор не принесли.
САТУРН. Галунов.
Входит ГАЛУНОВ.
Беги в мастерскую, чтобы немедленно туфли прислали. ГАЛУНОВ. Слушаю.
Уходит.
ГРААЛЬ. Вы что же, мсье автор. Обещали у Юноны Антоновны все монологи вымарать, а сами оставили.
МИТЯ. Один... Я всего-навсего один монолог со свечой оставил.