А она — Лида? Она тоже, в то же самое время, была тут, рядом, в Крыму, — в Судаке. И тоже не знала о его приезде сюда. Хотя и были минуты (действительно, как в кино), когда их там, в Симферополе, разделяла всего лишь обычная квартирная дверь. «Видно, не судьба...» — напишет она ему потом, спустя еще целые годы.
Но тогда ничего этого он не знал и решил на обратном пути побывать в N. Тем более, что, понадеясь на наш русский авось, билет домой на Урал он заблаговременно не заказал, и теперь взять его на нужные числа было практически невозможно; а на N билеты были свободно, и оттуда можно было, наверное, без особого труда улететь через Москву на Урал.
И вот он опять в Симферополе, звонит домой Зинаиде.
— Пожалуйста, приезжайте, — говорит она. — Когда вам удобно. Буду ждать.
Приезжает. В магазине их дома хорошего вина не оказалось, покупает бутылку шампанского, плитку шоколада. Поднимается по лестнице. Звонит.
Зинаида — в строгом темном платье, высокая, стройная, элегантная. Да, годы ей на пользу, и это при том, он же помнит, что у мужа ее действительно тяжелейший характер.
— Пожалуйста, проходите.
Он проходит, осматривается. Приятно видеть такую перемену: жили они когда-то во дворе в убогой времянке, а теперь вот — двухкомнатная квартира, хорошо обставленная.
И — новое лицо. Высокая полная девушка с веселым встречным взглядом.
— Не узнаете?
Он смотрит, стараясь припомнить.
— Татьяна. Записки вам в часть от Лидки носила.
— Танюшка?
— Танюшка.
Все трое смеются.
— Ну и время, никогда бы вас не узнал.
— А я вас сразу узнала.
— Проходите, садитесь, — приглашает Зинаида. — Садитесь.
Сели. Смотрят друг на друга.
Сегодня Зинаида совсем не такая, как в прошлый раз. Тогда спешила побыстрей закончить разговор, была какая-то настороженная. Теперь же — приветливая, спокойная, неторопливая. Кажется, готова к хорошему разговору.
А с Танюшкой-Татьяной с первых взглядов контакт, и ему приятно ее дружелюбие, он рад ему.
Что ж! затем и пришел... Все интересует его, что касается Лиды, все. Так что рассказывайте, пожалуйста, что найдете возможным. Ему все интересно, любые мелочи о ее жизни, о ней.
И они рассказывают ему. Рассказывает Зинаида. Танюшка или уточняет что-то, или бросает реплики.
Да, вышла Сестра замуж (Зинаида все время называет Лиду не по имени — Сестрой), сначала жили тут, потом мужа перевели в Семипалатинскую область, несколько лет прожили там. Двое детей у них, дочка и сын, дочка во второй класс пошла, сын в первый. Мама живет с ними, давно тяжело болеет... Потом муж подал рапорт, и в этом году их перевели в N. Три месяца, как переехали. Квартиру пока не получили, живут у старшины во времянке. А там у них хорошая квартира была, трехкомнатная...
Он еще три недели назад, в первый свой визит, понял, что ошибался все эти одиннадцать лет, и теперь спросил:
— Разве Лида не за Женю вышла?
— За Женю? — Зинаида удивленно смотрит на него. — Нет. А вы считали, что за Женю?
— Да, я подумал тогда, что демобилизовался Женя, и Лида...
— Нет, нет, с Женей у них ничего больше не было.
— Ясно... И когда же они поженились?
— Перед Новым годом. Под самый Новый год.
— Разве не раньше?
— Нет. Как раз под Новый год свадьба была.
— Ясно...
Значит, и тогда, думал он, не совсем так все было, как написала ему она. Написала, что замужем, еще в ноябре. Впрочем, какое это теперь имело значение...
Танюша принесла альбом. Он подсел к ней на диван, и они стали вместе смотреть фотографии. Их, где была Лида, оказалось в альбоме немного, и все любительские — серые, тусклые, так что он даже хорошо всмотреться в ее лицо не мог. Понравилась ему больше всех одна, зимняя, из казахстанских: Лида в теплом пальто, в белом пуховом платке, на улице, в хорошем веселом настроении — берет губами с ладошки пушистый снег...
Внимательно всматривался он и в ее ребятишек.
И на фотографии, где был ее муж, тоже достаточно задержался. Что ж: парень как парень, вполне возможно, что и отличный парень. И кажется, крепкий, твердый мужик. Может, как раз такого-то и нужно было...
Да, и этого он тоже долго не понимал в них, слишком долго: одной лирики с ними мало, ей цены нет, куда больше почитаются и твердость и сила...
Зинаида поставила на стол три бокала. Он попросил принести и четвертый. Открыл шампанское, налил во все четыре. Выпили за Лиду, ее бокал стоял на столе.