— И как это тогда у вас не получилось... — вернулась к прошлому Зинаида.
— Так вот и не получилось, — откликнулся он. — Я виноват...
Помолчали.
— Чем она занимается? Где работает?
— Разное приходилось. Окончила курсы машинисток. А раньше, там, в Семипалатинске, кладовщицей на складе запчастей работала.
— Ясно...
— Теперь вот не знаю, куда устраиваться будет.
— ...да, — вспомнил он, потому что все эти годы его беспокоило и это: — А она — поет? Выступает где-нибудь?
— Ну, что вы, какое пение! — удивилась Зинаида. — Какое там пение! Да и разве он пустит ее! Такой ревнивый... Нет, давно не поет, давно уже, как поженились. Да и болеет часто она...
— Ясно... Можно, я закурю?
— Да, пожалуйста.
Зинаида принесла, поставила перед ним пепельницу. Он закурил.
Они еще какое-то время поговорили о Лиде, о ее муже.
— Страшно ревнивый, — повторила опять Зинаида. — А вообще-то он такой — хозяйственный, все домой, домой. ...Ну, а вы как живете? Женаты?
— Как же. Жена, дочка. Тоже во второй класс пошла. — Он коротко рассказал о себе.
— И как это у вас тогда не получилось... — повторила опять Зинаида. — Теперь вы назад, домой?
— Да, домой. На Урал. Но сначала я полечу в N.
Старшая сестра Лиды не ожидала такого и теперь смотрела на него растерянно, почти испуганно. Зато Танюшка, эта огонь-девка, — явно одобрительно, восхищенно.
— Не надо бы вам этого делать, — заговорила Зинаида. Она оставалась такой же растерянной и напуганной. — Правда, не надо бы. И потом... Мы еще даже адреса их не знаем, письма пишем до востребования...
— Ну, адрес — это ж дело нетрудное, — засмеялся он. — Какие ж мы газетчики, правда, Танюш, если человека в городе не разыщем. — Татьяна, как и он тогда тоже, работала в газете.
Татьяна взглядом откровенно одобряла его. Зинаида же была все так же озабочена. Она, похоже, жалела, что вот назвала тогда город, где живет теперь Лида.
— Да вы, пожалуйста, не беспокойтесь, — стал успокаивать он ее. — Я же ничего не сделаю такого, отчего Лиде было бы плохо. Вы ж должны это понимать.
И он поднялся. Время было прощаться, уходить.
— Что ж, спасибо за все, до свидания. Передайте Лиде поклон от меня.
Татьяна выразительно посмотрела на него.
— До свидания, Танюша. Когда-нибудь еще заеду, можно?
— Конечно, можно. Обязательно.
Зинаида проводила его на площадку.
— Вы серьезно хотите в N?
— Да. Я уже билет взял.
Она просительно смотрела на него. Она не хотела, чтоб он летел туда. Она боялась этого его шага, он это видел.
— Зачем я вам только сказала!..
— Вы жалеете?
— Да, не надо бы говорить.
— Но почему?
— Не надо вам туда...
Он, кажется, начинал что-то понимать.
— Тогда я даю вам слово, — решил и он, — я не побеспокою Лиду. Просто прилечу, похожу по городу, чтоб представлять, где она теперь живет, и улечу. Честное слово.
Он говорил это совершенно искренне. Но Зинаида явно не верила ему: зачем же тогда лететь?..
— Честное слово, — повторил он. — Не беспокойтесь, пожалуйста. И не жалейте, что все рассказали мне. Я не побеспокою Лиду. Можно, я буду иногда звонить вам, справляться?
— Да, звоните, конечно.
И она все так же смотрела на него: и хотела б поверить его честному слову — и не могла, не верила.
— Пожалуйста, не переживайте, не беспокойтесь, — в последний раз, искренне, убеждал он ее. — Все будет хорошо, я не побеспокою Лиду. Даю вам честное слово...
А вечером он был дома у бывшего своего ротного. Дмитрий Прохорович так и оставался в этом городе, был он теперь в звании подполковника. Они просидели весь вечер на кухне, за бутылкой «Столичной» — и говорили, говорили и говорили. Да, они рады были друг другу, оба не забывали друг о друге все эти годы, и разговор их был — людей близких, во многом и хорошо понимавших друг друга. Хотя, конечно же, обнаружились тоже и свои расхождения в чем-то. Но они оба понимали, что это неизбежно, что за каждым из них свой новый опыт и свое понимание вещей, а потому и не обостряли разговора. Они любили друг друга и оба радовались встрече.
— Что ты скажешь, секретарь! Все-таки ваш призыв самый памятный, — признавался их бывший ротный. — После пошли ребята потрудней.
— А я, Дмитрий Прохорович! Я так хорошо всегда службу свою вспоминаю. Хорошая у нас рота была, правда?
— Хорошая.
— А часть?!
— И часть.
— С комбатом, майором Разуваевым, связь поддерживаете?
— Каждый год заезжает. Останавливается, когда на отдых едет. Полковник теперь Николай Григорьевич, учебным заведением командует, орден за него получил.