Жених отнёс меня в кабриолет, велев вознице ехать в ближайший храм за городом.
Всё это время держал меня почти что на руках.
- Ли, - бормотал он, - держитесь!
Сам внёс меня в храм. Сразу же ощутила прилив сил. И крестик стал слегка покалывать.
Вот только к нам спешил священник. В отличие от наших настройщиков в белой форме, этот был в чёрной сутане и белым воротничком.
- Хотите пожениться? - спросил он нас. - Или вы исповедаться желаете?
Мы с женихом переглянулись.
- Исповедаться... - прошептала я.
- Тогда оставьте нас, - сказал священник.
Пришлось Ли покинуть меня, хотя я и вцепилась в его руку.
- Всё хорошо, - обнимая, прошептал он на английском. - Вам станет легче, мадам. Слишком многое вы сегодня повидали.
И в чём мне исповедоваться? Какие грехи я сегодня совершила с точки зрения католической церкви? Кроме лжи, которой я себя окружила, я не чувствовала более ничего.
Ах да, блуд, который был ненастоящим, осуждение Мари.
Но самое главное - я ничем не помогла рабам на фабриках, сославшись на то, что не в состоянии это сделать.
И я начала исповедь с того, что увидела, признавая свою вину за то, что не видела этого раньше. Исхудалые, голодные, бессильные люди, умирающие прямо в цехах и ради чего? Ради нас, чтобы мы носили дорогие наряды, ездили на каретах, строили паровозы и всё остальное?
На удивление, священник меня поддержал, считая, что прогресс - дело, неугодное Богу. Но я могу всё исправить, сделав пожертвование церкви или даже постригшись в монахини.
Я сказала, что подумаю.
- Есть ли ещё что-то, в чём ты раскаиваешься, дитя моё?
Ложь? Но эта ложь во благо нашей державы, чтобы мы не стали такими же рабами, как эти люди. Нет, в этом я не раскаиваюсь.
- Я солгала сегодня, Святой Отец!
- В чём же, дитя моё?
- В том, сколько мужчин было в моей жизни.
- А их было много?
- Двое, - призналась я. Отец да Ли, вот только ни оного я не познала в том виде, каком другие могут себе напридумывать. Но вслух этого сказать я не могла. - Меня считают падшей женщиной.
- А это не так?
- Нет.
- Бог всё видит, тебе не нужно ничего доказывать ему. Просто поступай, как он учит нас.
Я закрыла глаза, представив того дедка из отдела катастроф. Надеюсь, он получит сегодняшнее видение.
Отпустив мои грехи, священник проводил меня к выходу.
- А вы, молодой человек, исповедаться не желаете?
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал Ли, помогая мне забраться в кабриолет. Мы тронулись. - Полегчало? - спросил он. - Вам не стоит посещать такие злачные места, мадам.
Я сглотнула. На дворе уже вечерело. - Едем домой, - сказал Ли вознице, а потом уже мне: - Определились, куда желаете вложить средства?
- Мне посоветовали церкви пожертвовать, а самой монахиней стать.
- А может, нам пожениться, мадам, я найду более достойное применение вашим деньгам, - вернул он шпильку.
- Мадам Уитворт? - я взглянула на Ли. С усами он мне больше нравился. Неужто он готов меня уступить этому Джозефу Уитворту?
- Лизетт Уитворт, - уточнил он.
- Это предложение? - с вызовом бросила я.
Начался дождь. Жених встал и закрыл нас тентом. Сквозь него возница ничего не мог видеть.
- Так что, мадам?
- Я подумаю.
Он это серьёзно? Я его совсем не понимала. Мы с этим мужчиной по легенде познакомились только вчера. Он провёл со мной ночь и решил жениться? Бред! Тогда что это было? Хочет обстряпать связь этого Джозефа и чью? Мою или той вдовы, которую я заменила?
В любом случае, на сегодня мне впечатлений достаточно!
Голова гудела. Живот сводило от голода, хотя мы и перекусывали какими-то пирожками, которые принёс возница, пока мы ходили по разным предприятиям. И при всём при этом, я клевала носом.
Тряска всё же ощущалась, хотя не так, как в каретах. И я уснула, пока ехали в замок.
Проснулась я от сладких запахов, от которых текли слюнки. Было утро. Солнышко ласково светило в окошко. А на душе птички поют. Что со мной такое?
- Доброе утро, Ли, - поздоровался вошедший с подносом жених и говорит на русском. Окидываю спальню любопытным взглядом. Не замок. Хотя... Я б не сказала, что наши дома уступают своими высокими потолками, лепниной, вентиляцией. Разве что каминов нет, зато печи.
Живот призывно заурчал.
- Доброе, Ли, - улыбнулась, потягиваясь. - Почему Ли?
- Так совпало, что имя твоё начинается так же, как у Лизетт. И я могу тебя называть родным, не боясь, что нас раскроют.
На подносе стояла греча с тушёнкой. Паёк военных. А какие запахи... Мммм...
На подносе находились две полных тарелки, две кружки с чем-то горячим и приборы.
Я такой вкусной каши отродясь не ела. Уплела её быстро, а жених мне свою тарелку подсовывает, так и не притронувшись. Отказываться не стала.
Он вышел и притащил кастрюлю целиком. Наложил себе в мою тарелку и начал есть, то и дело поглядывая на меня.
Третью тарелку я просить не стала. Переесть только и не хватает!
Компотом я тоже наслаждалась, даром что горячий. Обняла кружку двумя руками и грелась, вдыхая аромат сухих плодов. Я хотела встать да помыть посуду, но меня повело. Жених едва подхватил.
- Надо тебя целителю показать.
- Со мной порядок.
- Я вижу. Давно у тебя недомогания?
- Как ты появился в моей жизни недавно, так и появились.
- А ты случаем не тяжела?
Я кинулась на него, возмущённая его предположением, он удержал поднос с тарелками, но успел удрать из спальни.
- Как ты можешь так говорить! - всхлипнула я. - Сам втравил меня во всё это.
И я разрыдалась, свернувшись в позу дитятка в утробе матери на диване. Ощутила, что кто-то гладит по волосам.
- Да пошутил я, - сказал он.
- Когда замуж предлагал, тоже шутил? - не осталась я в долгу.
- Нет. Неправильно мы с тобой начали.
- Так сам всё испортил.
Развивать тему не стал, предложил:
- Садись, причешу.
Странно, но я послушалась. Наверное просто была разбита морально, хотелось заботы. Он распустил мою растрёпанную косу, начал водить щёткой по волосам. А мне вдруг так спокойно стало и приятно, порою, правда, щекотно было, и кожу стягивало на голове, будто тёртое яблоко ем. И когда он закончил, непроизвольно вырвался вздох разочарования.
- Иди сюда, - сказал он, открывая объятия.
- Ты невыносим!
- Ты шарахаешься от меня, - не остался в долгу он. - Поэтому сама сделай шаг навстречу. Хотелось объятий, очень. И я поддалась соблазну.
В его объятиях было так уютно, он тихонько гладил по спине. Все трудности отступили. Казалось, есть только я и он.
- Пора ехать на учёбу, - разрушил он такой прекрасный миг.
Я, нехотя, отстранилась.
- Закрой глаза, прошу, - сказал он. И я послушалась. Ощутила, как проводит мозолистой рукой по щекам, вытирая слёзы, а потом нежное прикосновение к губам. Приятное, до дрожи в коленках.
Закончился поцелуй так же внезапно, как и начался.
Я разочарованно открыла глаза.
- Поцелуй меня, - тихо попросил он. Я хотела возмутиться, но он приложил палец к моим губам. - Сама.
Стало отчего-то страшно. Хотела вскочить, но он сидел так невозмутимо, расслабленно, хотя военная выправка чувствовалась даже сейчас, что я тихонько потянулась к нему.
- Закрой глаза, - попросила я, смутившись.
Он улыбнулся и закрыл.
Неумело прикоснулась к его губам и... Не смогла оторваться. Просто в меня хлынул такой поток энергии, а я была такая изголодавшаяся, что лишь жадно пила, пока не напилась вдоволь. Отстранилась, хотя желание продолжить осталось. Энергия бурлила во мне.
- Что сейчас было?
- Похоже, что наша с тобой энергия закольцована друг на друге. И я твою энергию пил поцелуями, а ты - нет. Поэтому и не восстанавливалась полностью.
- Что же, мне теперь чуть что лезть к тебе с поцелуями? - возмутилась я.