Поэтому каждый раз, когда ты видишь смену весенних цветов летней жатвою, летнего зноя — осенней прохладою и сбора плодов — зимним снегом, — говори себе: «Все это проходит, но еще не раз вернется снова, я же уйду безвозвратно». Каждым раз, когда ты видишь, как тени гор вырастают при заходе солнца, говори себе: «Все это проходит, но еще не раз вернется снова, я же уйду безвозвратно». Каждый раз, когда ты видишь, как тени гор вырастают при заходе солнца, говори себе: «Вот жизнь уходит, и тень смерти удлиняется; но это солнце завтра снова взойдет, для меня же этот день исчез безвозвратно». Кто может перечислить красоты ясной ночи? Она удобнейшее время для тех, кто делает дурное, и вместе благодатнейшее для тех, кто совершает благое; и вот, будь так же настороже, как начальник фригийского флота, ибо ты плывешь не по менее опасному морю, и так же, как он, вставай среди ночи и
Видя, что они спешат к западу, знай, что тебя несет вместе с ними и что тебе не на кого надеяться, кто бы остановил твой заход, кроме Того, Кто сам недвижим и не знает заката. Точно так же, когда ты видишь, как те, кого ты еще недавно знал детьми, восходят по ступеням возрастов, то вспоминай, что в это же время ты спускаешься по другой тропинке, и тем быстрее, что по закону природы таково свойство всего тяжелого. Видя обветшалый дом, думай прежде всего о том, где те, чьи руки его строили; видя новый, вспоминай, где они будут вскоре. О том же думай при взгляде на дерево, с ветвей которого часто не собирает плодов тот, кто его посадил и холил, ибо на многих оправдался этот стих из «Георгик»:
Любуясь быстрым течением реки (не стану приводить тебе чужих стихов), помни всегда твой собственный стишок:
Да не введут тебя в заблуждение многочисленность дней и искусственное деление на возрасты: вся жизнь человека, как бы она ни была продолжительна, подобна единому дню, и едва ли целому. Вспоминай часто одно уподобление Аристотеля, которое, как я заметил, тебе весьма нравится и которого ты никогда не мог прочитать или услышать без глубокого волнения; ты найдешь его в «Тускуланских беседах» Цицерона, где оно изложено более ясным слогом и более убедительно в следующих или совершенно подобных словах, так как у меня сейчас нет под рукою той книги. «У реки Гипаниса, которая со стороны Европы впадает в Понт, рождаются, — пишет Аристотель, — какие-то небольшие животные, которые живут один день. То из них, которое умирает при восходе солнца, умирает молодым, второе в полдень — взрослым, которое при заходе солнца, особенно в дни солнцестояния, то умирает старым. Сравни с вечностью всю продолжительность нашей жизни, — не окажется ли она почти столь же короткой?» Так излагает Цицерон, и это суждение, на мой взгляд, так верно, что из уст философов оно уже давно распространилось в толпе, ибо разве ты не заметил, что даже среди грубых и невежественных людей вошло в обычай говорить при виде ребенка: «для него солнце всходит», при виде взрослого — «он достиг полдня», или «девятого часа», при виде дряхлого старика — «он достиг вечера», или «заката»? Вот эти мысли, милый сын, призывай себе на память, и другие подобные им, какие встретятся; их, без сомнения, много, я же привел лишь те, которые сразу сами представились мне. И еще об одном умоляю тебя: смотри внимательно на гробницы умерших, особенно тех, кто жил вместе с тобою, помни, что тебе уготовано то же местопребывание и то же вечное жилище. «Мы все идем туда, это наш последний дом»[380] — и ты, который теперь, гордясь последними днями цветущего возраста, попираешь других своей стопою, ты скоро сам будешь попираем. Помни это, размышляй об этом денно и нощно, как подобает не только человеку рассудительному и помнящему о своей природе, но и философу, и знай, что именно так следует понимать изречение: «Вся жизнь философа — помышление о смерти».[381] Эта мысль, говорю я, научит тебя презирать земное и укажет тебе иной путь жизни, по которому ты должен идти. Но ты спросишь, что это за путь и какими тропами можно выйти из него? Я отвечу тебе: ты не нуждаешься в долгих увещаниях, слушай лишь голос духа, неустанно зовущий и понукающий тебя словами: «Вот путь в отчизну». Ты знаешь, что он внушает тебе, какие прямые и кривые пути он указывает тебе, чтобы ты по одним шел, других избегал. Ему повинуйся, если хочешь спастись и стать свободным. Не нужно долгих рассуждений; подобная опасность требует поступка. Враг грозит тебе с тыла и нападает спереди; стены, в которых ты осажден, сотрясаются, больше нельзя медлить. Какая польза тебе сладко петь для других, когда ты сам себя не слышишь? Я кончаю. Беги подводных камней, выберись на безопасное место, следуй влечению твоего духа: оно мерзко во всем другом, но прекрасно, когда зовет тебя к добродетели.