Нет, не напрасно, увы! Дорого я заплатил.
Словно грабитель подполз ты и сердце безжалостно выжег,
Отнял подругу мою, все, что я в жизни имел.
5 Отнял! О, горькое горе! Проклятая, подлая язва!
Подлый предатель и вор! Дружбы убийца и бич!
Плачу я, только подумаю: чистые губы чистейшей
Девушки пакостный твой гнусно сквернит поцелуй.
Но не уйдешь от возмездья! Потомкам ты будешь известен!
10 Низость измены твоей злая молва разгласит!
Лесбий[130] красив? Ну еще бы! Он Лесбии нравится больше,
Горький Катулл мой, чем ты с домом и родом твоим.
Пусть он красив! Но пускай пропаду со всем домом и родом,
Если хоть трое друзей в рот поцелуют его.
Если желаешь ты глаз моих свет подарить мне, мой Квинтий,
Иль даже то, что милей света чудесного глаз,
Не отнимай же того у меня, что намного дороже
Глаз и всего, что милей света чудесного глаз!
Лесбия вечно меня при муже бранит и поносит.
Это осла и глупца радует чуть не до слез.
Вовсе ослеп ты, дурак! Ведь будь я забыт и покинут,
Так замолчала б она. Если ж шумит и кричит,
5 Помнит, наверно, меня. Нет, больше, во много раз больше!
Лесбия сердится. Что ж? Лесбия любит меня!
И ненавижу ее и люблю. «Почему же?» — ты спросишь.
Сам я не знаю, но так чувствую я — и томлюсь.
Квинтию славят красивой. А я назову ее стройной,
Белой и станом прямой. Все похвалю по частям.
Не назову лишь красавицей. В Квинтии нет обаянья,
В теле роскошном таком искорки нету огня.
5 Лесбия — вот кто красива! Она обездолила женщин,
Женские все волшебства соединила в себе.
Геллий, скажи, кто с сестрою, кто с матерью долгие ночи
В блудной проводит игре, скинув плащи на постель,
Кто отнимает у дяди законное право супруга,
Геллий, скажи мне, в грехе можно ль позорней погрязть?
5 Нет! От такого стыда не очистит пучина Тефии,
Клейм не отмоет таких влаги отец — Океан.
Нет, преступлений гнуснейших уже совершить невозможно,
Пусть даже, свесившись вниз, сам пожираешь себя!
Лесбия вечно ругает меня. Не молчит ни мгновенья.
Я поручиться готов — Лесбия любит меня!
Ведь и со мной не иначе. Ее и кляну и браню я
А поручиться готов — Лесбию очень люблю!
Нет, чтоб тебе угодить, не забочусь я вовсе, о Цезарь!
Знать не хочу я совсем, черен ли ты или бел.
«Смирну» Цинна издал.[131] С тех пор как он ее начал,
Девять зим пронеслось, девять собрали мы жатв.
Тысячи тысяч стихов меж тем Гортензий напишет
………
5 «Смирны» слава дойдет до глубоких потоков Сатраха,[132]
«Смирну» седые века будут читать и читать, —
В Падуе, где родились, «Анналы» Волюзия сгинут,
Часто скумбрию в них будет купец одевать.
Друга маленький труд пусть мне лишь по сердцу будет
10 Пусть надутым стихом радует чернь Антимах.
Если печаль о потере на сладкую радость почившим
В вечно немые гроба может сойти, о мой Кальв,
Если былую любовь оживляют горячие слезы,
Дружбы покинутой плач, воспоминанья утрат,
5 Знаю, о жизни ушедшей Квинтилия[133] в гробе не тужит,
Нет же, гордится она верной любовью твоей.
Веттий-подлец, о тебе скажу я по полному праву
То, что о льстивых глупцах люди всегда говорят:
Выгоду чуя свою, любому не только что пятки —
Задницу ты облизать грязным готов языком.
5 Если нас всех погубить ты когда-нибудь вздумаешь, Веттий,
Чуточку рот приоткрой — сразу и делу конец.
Много морей переплыв и увидевши много народов,
Брат мой,[134] достиг я теперь грустной гробницы твоей,
Чтобы последний принесть тебе дар, подобающий мертвым,
И чтобы имя твое, пепел печальный, призвать.
5 Рок беспощадный пресек твою жизнь, он навеки похитил,
Брат злополучный, тебя, сердце мое разорвав.
Что же, прими эти жертвы! Обычаи древние дедов
Нам заповедали их — в грустный помин мертвецам.
Жаркой слезою моей они смочены, плачем последним.
Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!
Если когда-либо другу, надежному, верному другу,
130
131
134