Ради тебя я дерзну и по бешеным волнам помчаться,
Хоть бы враждебность ветров и грозила мне зимним прибоем;
195 Ради тебя я один противился б натиску полчищ,
Сжег бы охотно себя, опустившись во пламенник Этны.
Вечно и всюду я твой. И если б крупицу заботы
Ты обо мне сохранил, — пусть мало, но все ж сохранил бы,
То не прельстила б меня над стихом мелетейским победа.[294]
200 Если мои стихи целиком или частию только
Знаешь ты наизусть или вспомнишь порой мимоходом,
Песням во славу тебе судьба не поставит предела
Даже в ту пору, когда мои кости укроет могила;
Краткие ль годы мои принесут преждевременно гибель
205 Иль престарелым умру, я все же и в образе новом,
Буду ли резвым конем скакать по твердому полю,
Или прославлюсь, как бык, краса непроворного стада,
Легкой ли птицей начну в прозрачном воздухе реять, —
Все же чрез множество лет, когда вновь человеком я стану,[295]
210 Буду я снова вплетать о тебе песнопения в свиток.
Марс, на календы твои нарядилась Сульпиция пышно:
Если ты в этом знаток, с неба приди, подивись.
Грех твой Венера простит; но ты, необузданный, бойся,
Как бы не выронить вдруг от изумленья копье.
5 Знай же, в очах у нее, всевышних испепеляя,
Факелов пламень двойной злой зажигает Амур.
Что б ни творила она, куда бы свой путь ни держала,
Следом скользит Красота и наряжает ее.
Если распустит косу, к лицу ей смятенные кудри;
10 Если их вместе сберет, нравится узел волос.
Жжет она сердце, когда тирийскую паллу наденет,
Жжет она сердце, когда в снежной одежде войдет.
Так на Олимпе святом Вертумн сияет счастливый:
Сотни одежд у него, в сотне одежд он хорош.
15 Только она и достойна того, чтобы Тир посылал ей
Мягкую, в ценном соку дважды омытую шерсть.
Пусть обладает она благовоньями всеми, что снимет
С нивы богатый араб, пахарь душистых полей.
Пусть к ней и жемчуг идет, который на береге красном[296]
20 Смуглый сбирает индус, житель Восточных морей.
Гордый, воспой ее, Феб, на своей черепаховой лире;
Славь ее, песнь Пиерид, в радостный праздник календ.
Пусть этот праздник она справляет многие годы;
Пойте ей хором привет: девы достойнее нет!
Юношу ты моего, — живешь ли на пастбищах тучных
Иль на дремучих горах, — ты пощади, о кабан!
Дикий, свирепых клыков не оттачивай ты для сражений, —
Да сохранит его мне в целости сторож Амур.
5 Как далеко для облав заводит Дианино рвенье:
Пусть же погибнут леса, пусть разбегаются псы!
Что за безумье и бред — раскидывать в чащах тенета
И, оплетая холмы, руки царапать себе?
Что за охота — тайком проникать в звериные логи,
10 Белые ноги терзать на ежевичных шипах?
Все ж, о Керинф, если б только с тобой могла я скитаться,
Даже по склонам крутым сети таскала б сама,
Я б научилась искать следы быстроногих оленей,
С резвых снимала бы псов путы железных оков.
15 Тут-то бы лес и приятен мне стал, когда бы с тобою,
Свет мой, обнявшись, могла возле тенет я лежать;
Тут уж, к сетям подойдя, убежал бы кабан невредимо,
Чтобы Венеры забав, страстной любви, не смущать.
А без меня пусть Венере не быть — по закону Дианы,
20 Мальчик мой скромный, силки скромной рукой расставляй;
Если ж другая тайком к моей любви подберется,
Пусть растерзают ее страшные зубы зверей!
Так уступи же отцу свое пылкое рвенье к охоте
И возвращайся скорей снова в объятья мои.
К нам снизойди и болезнь изгони из красавицы нежной,
К нам снизойди ты, о Феб, гордый блистаньем кудрей.
Верь мне, скорей прилетай: не будет ведь Фебу зазорно
На красоте применить силу целительных рук.
5 Сделай, чтоб ей худоба не окутала бледностью тело,
Чтоб не испортился цвет матовой кожи ее.
Всякую злую беду и всякие грозные скорби
Да унесет поскорей в море проворный поток.
Вышний, приди, принеси с собою тех снадобий сладких,
10 Те заклинанья, что в нас новые силы вольют.
Юношу не истязай, — он в страхе за участь любимой,
Он за свою госпожу счету не знает мольбам.
То, о бессилье ее скорбя, он обеты возносит,
То он предвечных богов в горестной скорби клянет.
15 Брось свои страхи, Керинф: ведь бог не обидит влюбленных.
296