И не могла отказать Юпитеру даже Даная,
60 Хоть и блюла чистоту дева за медной стеной.
Что ж! Подражай хоть римлянкам ты, хоть гречанкам, — и все же
Вот что скажу я тебе: вольною жизнью живи.
Праздники снова пришли; для меня они полны печали:
Кинфия десять ночей будет служенье свершать.
Ах, да погибнет совсем Инахида,[433] что с теплого Нила
Женам Авзонии в дар этот прислала обряд!
5 Эта богиня у нас всегда разлучает влюбленных,
Кем бы она ни была, слишком сурова она!
В тайной ты, Ио, любви с Юпитером, верно, узнала,
Что это значит блуждать долго по многим путям
В дни, как Юнона тебя обратила в рогатую деву
10 И повелела тебе не говорить, а мычать.
О, сколько раз ты свой рот терзала дубовой листвою,
Пастбищ бросала луга, в стойле стояла своем!
Иль потому, что с тебя Юпитер снял облик звериный,
Ты, о богиня, теперь стала надменной такой?
15 Или же мало тебе темнолицых питомцев Египта?
Что повлекло тебя в Рим долгой дорогой идти?
В чем же тут радость, скажи, если девушки спят как вдовицы?
Ах, отрастут у тебя снова, поверь мне, рога
Или прогоним тебя мы из нашего города, злая:
20 С Нилом твоим никогда дружбы наш Тибр не водил.
Ты же, которую я своей скорбью чрезмерною тронул, —
В ночи свободные мы трижды наш путь совершим.
Но не внимаешь ты мне, забавляясь моими словами,
Хоть уже звездный Икар[434] медленных клонит быков.
25 Медленно пьешь ты: тебя не может и полночь осилить.
Иль не устала еще, кости кидая, рука?
Пусть пропадет, кто впервые открыл пьянящие грозди,
Нектаром сладким вина добрую воду растлил!
Сам ты, Икар,[435] поделом убитый народом Кекропа,
30 Ведал, как горько для нас благоухание лоз.
Да ведь и ты погиб от вина, кентавр Эвритион,[436]
Соком исмарским и ты был побежден, Полифем.
Губит вино красоту, и годы вино сокращает;
Спьяну подруга узнать мужа не может порой.
35 О я несчастный! Ее не меняют потоки Лиэя!
Пей! Ты прекрасна: вино вовсе не портит тебя.
В час, как, спустившись, венки над чашей твоей повисают,
В час, как вполголоса ты песни читаешь мои.
Пусть орошают твой стол все шире потоки фалерна,
40 Легче пусть пенится он в кубке твоем золотом!
Но ведь из вас ни одна не пойдет на постель одинокой:
Хочется вам отыскать то, к чему тянет Амур.
Только к тому, кого нет, ваша страсть разгорается жарче:
Долгая близость с одним вас пресыщает всегда.
Кто же доверит теперь красоту госпожи своей другу?
Так вот подруги моей чуть не лишился и я!
Опытом я научен, что честных в любви не бывает:
Редко красавицу друг не для себя достает.
5 Дружбу ломает Амур и кровную связь оскверняет,
Злобно к оружью влечет он даже верных друзей.
Гостем прелюбодей под кров Менелая прокрался;
Не с чужеземцем ли встарь и колхидянка[437] ушла?
Как ты решился, Линкей,[438] на подругу мою покуситься,
10 Как твои руки, злодей, не задрожали тогда?
Ну, не будь она мне такой постоянной и верной,
Разве ты мог бы тогда так опозоренным жить?
Лучше мечом ты пронзи мне грудь, лучше дай мне отраву,
Только уйди поскорей прочь от моей госпожи!
15 Спутником жизни мне будь, закадычным будь ты мне другом,
Распоряжайся моим ты, как хозяин, добром,
Только постели моей, постели моей ты не трогай:
Даже Юпитер и тот мне как соперник невмочь.
Нет никого, но тогда я и к собственной тени ревную.
20 Глупо. Я знаю. Но все ж в страхе я глупом дрожу.
Все-таки вот почему тебя я, пожалуй, прощаю:
Ты опьянел, от вина твой заплетался язык!
Но не обманут меня ни строгий старик, ни морщины:
Знают решительно все, что за блаженство любовь!
25 Даже и друг мой Линкей хоть и поздно, но все же влюбился;
Радуюсь я, что и ты молишься нашим богам.
Чем же поможет теперь тебе вся Сократова мудрость
Книжная? Или же все знанье путей мировых?
Или что пользы тебе от чтенья афинских вещаний?
30 Старец ваш пылкой любви вовсе бессилен помочь.
Лучше уж музой своей подражай-ка теперь ты Филету[439]
И не напыщенным снам ты Каллимаха внимай.
Бег не пристало тебе этолийского петь Ахелоя,
Петь, как течет сей поток, страстной тоской удручен,
433