Или, зачем не любишь ты
Огня и жизни в старике?..
Вглядись, как много красоты
В благоухающем венке,
Где возле ярких роз видна
Лилей сребристых белизна.
Весна
Посмотри - весна вернулась -
Сыплют розами хариты;
Посмотри - на тихом море
Волны дрёмою повиты;
Посмотри - ныряют утки,
Журавлей летит станица:
Посмотри - Титана-солнца
В полном блеске колесница.
Тучи тихо уплывают,
Унося ненастья пору;
На полях труды людские
Говорят приветно взору;
Гея нежные посевы
На груди своей лелеет;
Почка маслины пробилась
Сквозь кору и зеленеет;
Лозы пламенного Вакха
Кроет лйства молодая,
И плодов румяных завязь
Расцвела, благоухая.
Кузнечику
О счастливец, о кузнечик
На деревьях на высоких
Каплею воды напьешься
И, как царь, ты распеваешь.
Все твое, на что ни взглянешь
Что в полях Цветет широкий,
Что в лесах растет зеленых.
Друг смиренный земледельцев,
Ты ничем их не обидишь;
Ты приятен человеку,
Лета сладостный предвестник;
Музам чистым ты любезен,
Ть; любезен Аполлону:
Дар его - твой звонкий голос.
Ты и старости не знаешь,
О мудрец, всегда поющий,
Сын, жилец земли невинный,
Безболезненный, бескровный.
Ты почти богам подобен!
Вакхово веселье
Стройностанныо девицы
Идут с юношами рядом,
На плечах неся кошиицы
С темноцветным виноградом,
И на гнеты чередою
Сыплют гроздий дождь пахучий;
Мужи сильною рукою
Извлекают сок кипучий
Из темницы виноградной,
Прославляя в громких хорах
Вакха песнею обрядной
И любуясь, как в амфорах
Бродит новый дар Лиэя.
В опьянепье не умея
Сладить с дряхлыми ногами,
Пляшет старец, потрясая
Убеленными кудрями.
А красавица младая
Под тенистыми ветвями
Спит, покоя в дреме сладкой
Нежно-девственное тело.
Пылкий юноша украдкой
Над красавицею смело
Сети страсти расставляет -
И Эрот ее склоняет
Позабыть про Гименея...
Но словами не умея
Убедить, малютка резвый
Ей насилием грозится...
Так-то с юностью нетрезвой
Вакх бесчинно веселится.
Мои желания
Дочь Танталова стояла
Где-то камнем на брегах;
Дочь Пандиона летала
Птицей-ласточкой в полях.
Мне ж бы в зеркало хотелось
Обратиться хоть во сне,
Чтобы милая смотрелась,
Отражалася во мне.
Я хитоном быть хотел бы:
Я, прекрасная, одел бы
Плечи белые твои;
Обратился бы водою,
Чтобы, черпая рукою
Серебристые струи,
Омывала дева мною
Перси нежные свои.
Я хотел бы обращенным
В дорогие масти быть,
Чтобы духом благовонным
Кудри милой напоить,
Легким поясом прекрасной
Я желал бы побывать:
Я бы стал с любовью страстной
Тонкий стан ей обвивать.
Даже обувью твоею
Побывать желал бы я,
Чтобы ножкою своею
Попирала ты меня.
К гетере
Славный Родоса художник!
Стиль возьми, уставь треножник,
Растопи свой воск цветной,
Обсуди чертеж и меру -
И красавицу-гетеру,
Разлученную со мной,
Напиши, Эрота ради,
Как я буду говорить.
Прежде должен начертить
Ты волос густые пряди:
Дай им мягкость, черный лоск,
Дай им, если властен воск,
Запах мирры благовонной.
Над ланитой округленной
Подними чело у ней,
Чтоб оно из-под кудрей,
Как'слоновья кость, белело.
Проведи ей брови смело:
Берегись склонить их ниц -
Кончи тонко, горделиво.
Изучи изгиб стыдливо
Кверху вскинутых ресниц.
Напиши огнем ей взгляды -
Пусть блестит в глазах у ней,
Сквозь лазурь очей Паллады,
Влага страстная очей
Вечно-юной Афродиты.
Пусть, в румянце молодом,
Свежесть розы с молоком
На прозрачные ланиты
Будет нежно пролптб.
Пусть манят ее уста
Убеждением призывным
К поцелуям непрерывным.
Округли потом у ней
Перси мрамора белей,
Стилем смелым и окреплым.
Пусть и воск к себе манит
Резвый рой младых харит;
Так накинь пурпурный пеплум,
Чтобы тела белизна
Кое-где была видна
Сквозь раздвинутые складки,
Вызывая на догадки