Силой духа - мужчин,
А для женщин не остался
Из даров не один.
Вместо броней и копий -
Красоту даровала,
Чтоб женщина ею
И огонь и железо
Всеподобно сражала.
Бесперебойным, захватывающим плясовым ритмом выделяется рифмованный перевод иесенкн «Должно пить» Вс. Крестовского:
* * *
Пьют и воздух, и поля,
Пьет и черная земля,
Море, солнце - все вы пьете;
Всех поит одна струя -
Так за что же мне, друзья,
Вволю пить вы не даете?
ЭПИГРАММЫ
Античная эпиграмма не то, что эпиграмма в понимании современном, не саркастическое короткое стихотворение с язвительно-заостренной или шутливой, круто завернутой концовкой. Античная эпиграмма тоже коротка (слово эпиграмма означает надпись), но как жанр ее определяет форма: двустишие из гекзаметра и пентаметра, как и в элегии древних. Образец - двустишие поэта Мелеара:
«Клей - поцелуи твои, Тимария, огонь - твои очи:
Взором сжигаешь одним, вяжешь лобзаньем живым.
Ее черты - грация, четкость, фактичность, лаконизм. Содержание обычно эротическое. Симонид Кеосский - мастер классической эпиграммы, особеннопосвятительной, и эпитафий - считал четверострочие пределом. Талантливых поэтов-эпиграм матиков мало, версификаторов - много. Если отбросить группу так называемых гомеровских эпиграмм, Посвященных Жизни райсодов и стоящих под знаком вопроса, то первые двустишия эпиграмм были услышаны эллинами одновременно с первыми звуками медики. Архилох, Сафо, Анакреон - авторы эпиграмм. Кроме Симонида Кеосского (V век), славен ими честолюбивый Фокилид. Он, как дятел, вдалбливает концовкой эпиграммы в читателя свое имя: «И это сказал Фокилнд». Запечатление своего имени носит название «сфрагида» - печать.
В эпоху эллинистическую, когда виртуозность мелики дошла до предела и музыка вступает в борьбу со словом, чтобы оторваться от него и стать самостоятельным виртуозным искусством, а лирика отдает постепенно свое первенство риторике, тогда-то и выступает эпиграмма, как господствующий жанр лирической поэзии, и живет долгие века, не оспариваемая в правах, - от III века до н. э. по VI век н. э., у христианина Павла Силенциария все еще полная языческой прелести.
В александрийскую эпоху эпиграммы писались всеми, кто владел пером. Было достигнуто утонченнейшее мастерство, перешедшее в трафарет. Печать личности была замещена печатью безличия.
Авторы эпиграмм для нас только тени, имена: можно смело заменить одно имя другим. У Асклепнада Самосского эпиграмма поднимается порой до подлинного лиризма. Иногда она - крошечное окошечко в быт. Тема обычно: возлюбленная, любимый поэт, горесть, литературная реминисценция. Есть лицо у нищего-поэта Леонида из Тарента. Его эпиграммы - обычно эпитафии, надписи при посвящениях, заказанные бедным рыбаком, прядильщицей, старухой; порой это портреты поэтов н художников. К сожалению, Леонид из Тарента еще не переведен на русский язык.
Популярен был киник Мелеагр, йовеей, остроумец, волокита и философ. Его эпиграммы обращены к возлюбленным, действительным или мнимым, где искренность сочетается с литературной модой; все же пульс жизни слышится даже сквозь трафарет стиля. Возлюбленные напоминают у него героинь новелл. Новелла, по-античному, «пестрая история» - любовь Мелеагра к Зенофиле. Ее звенья - отдельные эпиграммы. Мы сгруппировали эпиграммы к Зенофиле, а также и эпиграммы о Гелиодоре, хотя в Палатинской антологии они стоят в разных разделах. Читатель сам отделит надгробные и посвятительные эпиграммы от эротических и раздумий.
Переводы К. Батюшкова скорее вариации на тему, чем переводы. К тому же, они переданы вольным размером.
Эпиграмма Пушкина стоит у него под заголовком «Из Афинея», т. е. извлечена из сочинения Афинея «Трапеза знатоков» (II век н. э.).
Эпиграмма «Нереиды на развалинах Коринфа» написана на разгром Коринфа римским консулом Мумием.
Появление антологии было для Эллады признаком увядания поэзии. На смену вдохновению пришла эрудйция, остроумие, риторика и элегантность. Конец александринизма - начало полного бесплодия в поэзии.
СЛОВАРЬ (именной и мифологический)
Аид (миф.) - эллинский ад, преисподняя, мглистый мир теней в глубине земли, куда, по Гомеровой религии, сходят тенеподобиями души умерших. Их, укрощая железом, гонит туда, за край земли, за океан, стадами Гермес-Психопомп, душеводитель. Четыре реки обтекают Аид: Стикс, которым клянутся боги, Флегетон, Ахерон и Кокит. Река забвения, Лета, названа впервые у Платона. Уродище, перевозчик Харон, за обол, т. е. грош (его клали на глаза покойника), или за медвяную лепешку перевозит души с этого берега на тот. Там унылые рощи и луга асфоделей, трехглавый пес Цербер у входа, демон Аластор и владыка Аида - бог Аид, что значит Невидимый, - в шлеме - шапке-невидимке. С ним рядом Персефона-Кора, его жена. Там праведные судьи: Эак, Радамат и Минос. Там на вечные муки обречены полу божественные злодеи; почти все они скрытые богоборцы: Тантал, мучимый вечной жаждой, голодом и страхом, Сизиф, бесплодно катящий камень; Иксион на огненном колесе. Там душа - тенеподобно - теряет память и пребывает в вечном забвении. Но стоит вкусить ей кровь - и оживают воспоминания. Устойчивой картины, последовательности в описании Аида нет. Воздействие мистерий и Дельф варьировало детали и смысл. Но народная религия цепко держалась за поэтическую фантазию впротивовес религии государственной.
Много мрачных мест указывает география древних для схождения в страну геией. Туда сходили герои и уводили с собой на землю друзей, возлюбленных, даже Цербера: Орфей, Геракл, Тезей, Одиссей. Аиду противополагается Элизиум, острова вечного блаженства. Случалось, один и тот же герой, как бы двоясь, предавался одновременно вечному блаженству - любви, пированн ю, пляскам, музыке - в Элизиуме и вечному равнодушию в Аиде. Полного уничтожения, ничто - эллины не знали. Их любовь к жизни предпочитала полному ничто тенеподобное существование. Только орфизм с его трагической концепцией пытался нарушить эту мглистую скуку без сновидений хотя бы картиной жестокости католического ада, чтобы угрозой кары и возмездия держать во власти души живых.