Выбрать главу
Иную — из пчелы. Такая — счастья дар. Пред ней одной уста злословия молчат; Растет и множится достаток от нее; В любви супружеской идет к закату дней, Потомство славное и сильное родив.
Средь прочих жен она прекрасней, выше всех, Пленяя прелестью божественной своей, И не охотница сидеть в кругу подруг, За непристойными беседами следя. Вот лучшая из жен, которых даровал Мужчинам Зевс-отец на благо, вот их двет. А прочие, увы! по промыслу его И были бедствием и будут для мужей,
Да, это зло из зол, что женщиной зовут, Дал Зевс, и если есть чуть пользы от нее — Хозяин от жены без меры терпит зло, И дня не проведет спокойно, без тревог, Кто с женщиной судьбу свою соедицил, И голод вытолкнет не скоро за порог: А голод — лютый враг, сожитель — демон злоп. Чуть муж для праздника повеселиться рад: Во славу ль божию иль, там, почтить кого, Жена, найдя предлог, подымет брань и крик. Верь, у кого жена, тому но к дому гость, Заезжего с пути радушие не ждет, И та, что с виду всех невинней и скромней, Как раз окажется зловреднее других. Чуть зазевался муж... а уж соседи здесь: Злорадствуют над тем, как слеп он и как прост. Свою-то хвалит всяк — похвал не наберет, Чужую, — не скупясь, поносит и бранит. Хоть участь общая, — о том не знаем мы; Ведь это зло из зол, зиждитель создал, Зевс, Нерасторжимые он узы наложил С тех пор, когда одни сошли в Аид, во мрак В борьбе за женщину — герои и вожди.

ГИППОНАКТ

Гермесу

Гермес, сын Майи милый, Килленский славный бог, Молюсь тебе усердно: жестоко я продрог. Дай хлэну Гиппонакту, плащишко шерстяной Да башмачишек пару с сандальями устрой, Да шестьдесят червонцев, что скрыты за стеной.

Гермесу

Не дал еще ты вовсе мне хлены шерстяной, Чтобы зимой укрыться я мог от стужи злой; Не дал мне ног в мохнатых понежить башмаках; А мог я отморозить ступни свои в снегах.

На Плутоса

Еще ни разу Плутос — должно быть, слеп он стал — Войдя ко мне в домишко, любезно не сказал: «Дарую Гиппонакту мин тридцать серебра И многое другое». Он глуп: не жду добра.

Приятелю

Я жалко жизнь покончу, от холода стеня, Коль не пришлешь скорее мне меры ячменя, Чтоб из муки ячменной, разболтанной в вине, Желудку в утешенье, похлебку сделать мне.

Живописцу

Постой, художник злостный: как смеешь ты опять Вдоль борта всей триеры змею свою писать? Она ползет от носа как раз, ведь, на корму — И страшное несчастье представилось ему: Увы, бедняга-кормчий простится с жизнью сей. Когда его в колено ужалит лютый змей.

ТРАГЕДИЙНАЯ СОЛЬНАЯ МЕЛИКА

ЭСХИЛ

Кара Прометея

Исполняется слово Зевеса: Земля Подо мною трепещет. Загудело раскатами эхо громов, Пламя молний сверкает, За кружил а ся вихрями черная пыль. Налетели и сшиблись Все противные ветры. Смешались в борьбе Волны моря и воздух. Узнаю тебя, Зевс! Чтоб меня ужаснуть, Ты воздвиг эту бурю. О Земля, моя мать! о небесный Эфир, Свет единый, всеобщий! Посмотрите, какие страданья терплю Я от бога — невинный.

Ио-страдалица

Что за край, что за люди? Кто там на скале, Обвеваемый бурями, Тяжко стонет в цепях? О, скажите, за что Он прикован безжалостно? О, скажите, в какую страну забрела Я несчастная?
Увы, увы! Овод пронзил меня жалом, Аргуса призрак. Спасите! Страшно мне! Видите, вот он — Тысячеглазый! Вот он — со взором лукавым Мертвый восстал из земли, Вышел из ада, Гонит меня по прибрежным пескам, исхудалую
Вздохи доносятся флейты пастушьей, унылой. Гимн усыпительный. Горе, Горе! Куда забрела я скиталица? Зевс, о, за что ты меня на страданье обрек? Мучишь, преследуешь полную ужасом Жалкую деву, безумную? Громом убей меня, в землю укрой, Брось на съедение гадам морским! Боже, внемли Стонам моим! Я уж скиталась довольно. О, если бы знать мне, Где мой приют. Слышишь ли жалобы бедной изгнанницы?