А Юля хочет пить, она уж поперхнулась.
Ей было так впервой. Перевернем главу.
Сиял осенний день, весь в золото окрашен,
Вновь сели на часок в остывшее авто,
И Юрий жал на газ, сам черт ему не страшен,
А с Юли сбросил он осеннее манто.
Что это в них за страсть среди пустого поля,
где по краям стоял осенний, дивный лес?
Они в расцвете лет. Последний выплеск что ли?
Последняя любовь под взглядами небес.
Он ехал по шоссе по самой середине,
Сам Юрий жал на газ к столичным берегам.
Плутал по городам. Она ведь не следила.
И быстро, наконец, подъехали к домам.
А Юрий жил один, он Юлю как хозяйку,
Забросил на часок, а сам опять исчез.
И стало жутко ей: она здесь заяц, зайка,
А за окном краса - чужих кварталов лес.
Какая - то тоска среди чужих предметов,
И чуждым Юрий стал, и хочется домой.
Но вот звенит звонок. И голос слышит: "Где ты?"
Как хочется домой и ей уже самой!
Она идет к двери. Навстречу входит Юрий.
Нахлынул чувств поток. Любовь была зимой.
В нем было много сил, он стал прекрасным, юным.
И Юле спорт-любовь так нравилась самой.
Весенняя любовь прошла, похоже, в Центре.
Огромный чинный дом чиновничьих удач.
Все было как во сне, как у последней цели.
Последняя любовь. Пришла пора отдач.
Он ехал по шоссе по самой середине.
Но выскочил с шоссе по встречной полосе.
Он врезался в авто. Глаза с небес следили.
Любовь оборвалась во всей своей красе...
20 октября 2002
***
Гира карие глаза,
Устремились просто в точку:
Ожиданья, дум... Лоза,
Женских рук просила ночку.
Двое рядом, этим все
Сказано сквозь тайну мыслей.
Им вдвоем опять везет?
Есть вода, шампуни, мыло...
Гира карие глаза...
Не влюбиться в них нельзя.
Гира карие глаза,
Позабыли про подружку:
Пистолет, удар, роса,
Чьей-то крови льет на руки.
Гир отбился, Гир спасен!
На кота направил дуло...
Страхом, взглядом он спасен,
К женщине лицо притулил.
Гира карие глаза...
Не влюбиться в них нельзя.
Гира карие глаза...
Поцелуй, объятья, то-то...
Ласки, стоны, он лобзал,
И она прогнулась что-то...
Гир лежит, она в плечо
Задает ему вопросы...
Пистолет, кулак, мячом
И ответы словно осы.
Гира карие глаза...
Не влюбиться в них нельзя.
Все не просто в мире зла.
Вот идут, в карманах руки...
Зрелище, как хлебный злак,
Оружейные науки.
Гира карие глаза...
Он в прицел опять стреляет.
Стекла, грохот, тормоза...
И огонь, и все пылает.
Гира карие глаза...
Не влюбиться в них нельзя.
Вновь рука. Гир снова жив,
Повернулся, чьи-то ноги...
Снова выстрел, двое в...жи...к...
Крики, визги, смог ли
Кто-то быть таким, как Гир?
Фильмов видела немало.
Гир успех любовных игр,
Он и муж... похож мал- мало.
Гира карие глаза...
Не влюбиться в них нельзя.
14 декабря 2002
Пир
Десятки сумок вышли из машины,
Их взяли в руки. Двери. Лифт. Этаж.
Для входа в дом для них бы двери шире,
Похоже, кто - то входит в дикий раж.
Бутылки вин, воды, консервы, водка.
Свекла, морковь и зелень, и икра.
Торты и хлеб, естественно, селедка,
И мясо, рыба, курицы сестра.
Все это моют, варят, заправляют,
И майонез везде заветный гость,
Шампанским уж потом в гостей стреляют,
Пока готовят, соли ухнут горсть.
И все готово. Сдвинуты все стулья,
Стоят столы под пледом скатертей.
Но вот давно, совсем не варят студень,
Салаты, вина, рыба - для гостей.
Хрусталь бокалов искренно сияет,
Хрусталь салатниц - солнечный магнит,
И на столе, в салатах скрыты яйца,
Салфеток ряд под вилками вдруг сник.
Приходят гости. Радость оживленья.
И каждый гость - подарок для судьбы.
Хозяева за день не знали лени,
Теперь награда в их заветный быт.
Пришли цветы и роза в сарафане.
Пришел альбом, огромный, как портфель.
Пришла цепочка, крестик - эти званы.
Пришла игра, ив детских ручках зверь.
Собрались гости, сели очень чинно,
И первый тост, за крестик на цепи.
И крестный - это все - таки мужчина,
И крестная в семейной есть цепи.
Туда - сюда. Все скромно и спокойно.
Еще часок - и громче голоса,
И вот уже фужер один расколот,
И над столом из рук одни леса.
Все пили, ели. С рокотом - курили.
Смеялись гости. Мусор возрастал.
От чистоты остались лишь руины.
- За крестницу! - последний тост настал...
2002
Скалистая порода
поэма
1.
Сверкали озера в скалистой породе.
А сосны спускались к воде.
Здесь так романтично при летней погоде,
Прозрачность царила везде.
Но были озера с песчаным подходом.
И дачи по всем берегам.
А там, где есть дачи из фруктов восходы,
Свобода разутым ногам.
Еще была речка так близко от дома,
Что видно ее из окна.
А речка - не море, покорна без шторма.
Она не ходила одна.
С торца была школа. И дом, словно город.
На улице Сталина дом...
И рельсы бежали так близко от горок,
А с горки слетал детский ком.
Но нет, был штакетник меж детской площадкой,
И блеском железных дорог.
Местами штакетник был чуточку шаткий,
Но бабушкин голос был строг.
2.
В семь лет от Урала на северо-запад
Поехала с мамой она.
Далек Ленинград, там, где Невские залпы,
Его обошла не одна.
Две длинных косы по спине разбежались,
Фонтаны взмывали, струясь.
Сквозь сны она помнит: под "Солнцем" бежали,
И капли стекали искрясь.
С каким-то азартом, не зная погоды,
Вставал перед ней Ленинград.
Ее восхищали дворцовые своды,
А дома был папа, с ним брат.
Пройдут еще долгие школьные годы
Урала, казахских степей,
И снова она под дворцовые своды
Шагнет, словно бы воробей?
Но нет, это девушка с длинной косою,
Спортивной фигурой и лбом,
Размером в шесть пядей, пройдут полосою