1971
И соврал бы, да не могу я
И соврал бы, да не могу я:
Я люблю не тебя — другую —
Не красивую, не стеклянную,
Не прозрачную, как вода,
А туманную, окаянную
И неправую иногда.
Да и ту я люблю, как не́людь:
То вконец перестану верить.
То и жить без нее невмочь,
То, озлясь, прогоню на сутки,
Только чертовы самокрутки
Мне и могут тогда помочь.
А сама-то сама какая?
То один у ней на века я,
Держит день и ночь под рукой,
То морозом дохнет: немилый,
И неумный-то, и постылый,
И бог знает, еще какой.
Через день прибежит — другая,
И на шею тотчас, ругая.
Вся рябиной горит в снегу.
И соврал бы, да не могу я:
. . . . . . . . . . . . . .
Я люблю не тебя — другую.
Вот такую. И как могу.
1960
Века нового новые мерки
Века нового новые мерки,
Гул ракет на крутом вираже,
Но загадка рожденья и смерти,
Как и прежде, теснится в душе.
…Где-то в ды́мке веков и событий,
В тихом шелесте суток и лет
Отыщите меня, позовите,
Я не бросовый все же поэт.
У меня среди книг и книжонок,
В мешанине бумажной стола
Попадался и стих обнаженный,
И сердечная строчка была.
Я точил их частенько ночами,
Мой читатель, утраты терпя.
Чтоб в успехе они и в печали
Недокучно хранили тебя,
Чтоб в живой толкотне общежитий
Ты в ответ поклонился словам.
…Позовите меня, отыщите.
Может, я и понадоблюсь вам.
1972
Поученьям ходячим не верю
Поученьям ходячим не верю
Поученьям ходячим не верю,
Врут они временами без мер.
Источили писатели перья —
Где любви образец и пример?
Почему и целуешь — а пусто?
Как сердца поджигают сердца?
Может быть, настоящее чувство
Первородно всегда, как искусство,
У которого нет образца.
1949
Может быть, угомониться лучше
Памяти Елены Денисьевой
Может быть, угомониться лучше…
Но старик, дряхлеющий уже,
Жизнь сначала начинает Тютчев
На своем закатном рубеже.
Девочка,
наивная по слухам,
Вы к нему пришли, не побоясь.
Что немедля взбесятся старухи,
Слово «связь» читавшие,
как «грязь».
Усмехались циники и трусы, —
То-то фарисеям торжество!
Но метались яростные музы,
Охраняя брата своего!
На ханжей салонных непохожий,
Не в чести давненько у весны,
Он светлее делался,
моложе
От сиянья вашей белизны.
Юная мадонна полусвета,
Близ него вы делались мудрей.
И дрожала седина поэта
Рядом с ясным трепетом кудрей.
Пусть не раз вас слезы оросили.
Их
стирая с вашего лица.
Просветленно плакала Россия
Над последней радостью певца.
Сплетнями терзаемый и хворый,
Он ласкал вас слабою рукой.
…Будь бессмертна женщина,
которой
Мир обязан тютчевской строкой!
1973
Каменеют воробьи…
Каменеют воробьи,
Серые воробушки.
Застываю от любви,
От любви-зазнобушки.
Запасенные слова
Замерзают в глотке,
Тяжелеет голова,
Пьяная без водки.
Ох, морозец нынче крут!
Борется с весною!
Забивает все вокруг
Злою белизною.
Я на улице торчу.
Выходи наружу!
Вот уж перышки пичуг
Пропускают стужу.
Шелестит метель, слепя,
Лепит в лоб занозы,
И на сердце у тебя
Снежные заносы.