Январь 1940
Эка вьюга, эка скука
Эка вьюга, эка скука,
Не видать вокруг ни зги,
Бродит рядышком разлука.
Только шаркают шаги.
Вот она
у изголовья,
Шепчет глухо по пути:
«Безответною любовью
На земле хоть пруд пруди…»
Вот она
уже хохочет,
Уязвляет, как осот:
«Не снега́, а писем клочья
Вьюга
сивая
несет…»
Пакость экая, ей-богу,
Не осот, а осыпь ос!
…Соберусь-ка я в дорогу,
Сяду я на паровоз.
Сяду я на паровоз,
Под которым шесть колес.
Для забвенья лучше нету,
Для сердечных тех хвороб,
Как пойдешь гулять по свету —
Сиверок студеный в лоб!
И тогда от сильной сини,
От морозца близ лица
Вдруг, бывает, поостынут,
Успокоятся сердца.
…От откоса до откоса
Полотно январь сковал.
Паровозные колеса
Бьют разлуку наповал.
1959
Нет, обиды не возьму на душу
Нет, обиды не возьму на душу,
Не к чему нам ссориться опять.
Время созидает, но и рушит,
Прописи не сто́ит повторять.
Лезет в зубы сам собой ответец:
Отгулялось в хмелевой ночи,
В том лесу, где на следах медведиц
Старые тоскуют мохначи.
Там, где тропы мы с тобой торили —
Костерок таежный наш зачах.
Обгорелой грудою опилок
Прошлое дымится в кедрачах.
Я далек от всякого навета,
Но прошу — ни лекарь, ни палач —
Кедрачи когда-нибудь наведай,
О былом содружестве поплачь.
Уж зима на белой тройке едет,
Умирают, охладев, ключи
В том лесу, где на следах медведиц
Старые тоскуют мохначи.
1968
Я сижу у синей речки
Я сижу у синей речки,
Возле выщербленных скал,
Я сижу на том местечке,
Где когда-то вас ласкал.
И дрожат с чего-то руки,
От былого ль, от потерь.
И осины, как старухи, —
Бог их знает, где теперь?
Те, что выжили, — в наросте,
И стоят почти без сил.
Здесь давненько на бересте
Я сердца́ изобразил.
Возле берега брожу я,
Был он раньше муравой,
И внезапно нахожу я
Ножевой рисунок свой.
Травка срезана на силос,
В лодке сломано весло,
Та березка сохранилась,
Только сердце заросло…
1971
Девчонка вырастет красавицей
Девчонка вырастет красавицей,
И побледнеют парни вдруг,
Когда она, смеясь, появится
В кругу знакомых и подруг.
Пока мала, пока попутчица
Ей эта песня для себя,
Я поврачую, как получится,
Ее тряпичное дитя.
И неумеючи, надев очки,
Сижу, орудую иглой.
Вот то-то будет радость девочке,
Певунье этой удалой.
Меня не видя, тихо ойкает
И трет задумчиво висок.
Пускай поплещется за койкою
Ее прозрачный голосок.
Потом уже, когда не в комнате
Она споет — и встанет зал —
Скажу при встрече:
— Вы не помните?
А я вам куклу починял…
1955
Разрыв
1
Ледовитой ночью черной
Вьюга хлещет в камень горный.
Ни рассвета, ни зари.
Черствый камень Тунтури.
…Ты сидел в палатке жесткой
И, почти сморенный сном,
Обжигался папироской,
Спиртом, чаем и огнем.
Поминал ты тех, с кем прожит
Год ли, два, кого любил,
Тех, кому еще, быть может,
И поныне чем-то мил,
Тех, кому при неудаче
Невзначай плечом помог,
С кем в Атлантике рыбачил,
В океанском шторме мок.
И совсем открыл бы душу,
Да схватился, стон тая:
«Ах ты, Валенька-Валюша,
Волчья песенка моя!..»