2
— Слушай, парень, брось таиться,
Я и сам, поверь, земной,
Тоже стреляная птица —
Верил женщине одной.
Надо мной не раз, бывало,
Забирала баба власть,
И почти что с ног сбивала
Штормовая эта страсть.
Ничего, вставал на ноги,
Правил вывихи рывком,
И ночами да в дороге
Думал так себе тайком:
«Где-то слышал я присловье,
Будто каждый человек
С настоящею любовью
Раз встречается за век».
Хуже нет, как в одиночку
Воевать с бедой, сосед, —
Не таись, а вдруг за ночку
Добрый сыщется совет.
Мы в мешках моих заляжем, —
У тебя ведь нет мешка, —
В спальне этой можно даже
Поболтать исподтишка.
Нам, поверь, не будет тесно:
В два дыханья, в две души
И рассказ, и даже песня
Так бывают хороши!
Хоть расстанемся мы вскоре,
Да в молчанье малый прок.
Так скажи, какое горе?
«Хорошо, скажу, браток…»
3
«Поминаю, Валентина,
Как хранил в душе тебя,
Безобманно, беспровинно
На земле одну любя.
В долгих плаваньях, в разлуке,
Знаешь это ты сама.
Жил в рассеянье и скуке,
Выбивался из ума.
Тощий, хмурый — у штурвала
С курса вдруг сходил в ночи,
И белел, как мел, бывало.
Хоть белухою кричи.
И разгул воображенья,
И тоска во тьме ночей
Шли ко мне изображеньем
Въявь смеявшихся очей…»
4
«Мне в запас бы наглядеться,
Мне б листочек письмеца, —
Может, легче б стало сердцу
На часок, не до конца.
Писем нет, молчит морзянка,
И взяла меня, браток,
Та неладная болтанка.
Что порою валит с ног.
С вахты выйду — и за водку,
Совесть вовсе замарал,
И твердил я: — Дайте отпуск
Ненадолго на Урал…
Капитан сказал: — Поможем…
Поезжай… да все же, друг,
Разным женщинам прохожим
Сам не суйся под каблук…
Я и в толк тогда не принял —
Был счастливый и чудной, —
Что он бил по Валентине,
По Валюше Варгиной.
По Валюше Варгиной,
Что была в любви со мной…»
5
«Ну, побыл я на свиданье
День-другой, да и задрог,
Спел поминки на баяне
По своей любви, браток.
А потом сказал в запале:
— Брось ты гнуть дугою бровь.
Ты свои ужимки, Валя,
Для другого приготовь.
Не со мною ты немало
Провела ночей в саду,
Не меня ты целовала
У поселка на виду.
Красотою петли вила,
Не ступала за черту,
Покупателя ловила
Ты на эту красоту.
Тот пригож, да плохо служит,
Этот крив, хотя и хват.
Ты подыскивала мужа,
Будто бабушка — ухват.
Нет, не брал я эти слухи
У кухонного огня.
Только тыкали старухи
Сами пальцами в меня.
Моряка любила вроде…
Что осталось от любви?
Твой, другой, он рядом бродит,
Ты лови его, лови!
И наступит день фартовый,
Подойдет твоя пора:
Выйдешь замуж за целковый,
Нарожаешь серебра!
Жалко мне: околдовала
Ты меня пустым грехом,
Жаль еще: ночей немало
Сердце пело петухом.
Жаль еще — писала: «Вышью
Розу я тебе и мак».
Жаль еще: защельной мышью
Заворожен был, дурак… —
Так сказал я той, которой
Бредил я, мечтой томим;
Той, что мне была опорой,
Стала горюшком моим;
Той, какую сердцем нежил,
Грел, дыша в ладошки ей,
Обжигаясь ветром свежим
Долгих северных ночей.
И еще сказал я гневно:
— До конца казнись, змея,
Валентина Алексевна,
Валя бывшая моя!
Толки шли ко мне порою,
Все ж я верил, как в свое, —
В сердце малое, пустое,
Воробьиное, твое.
Совесть брал я на поруки,
У тебя она, как пыль,
Легче обмануть в разлуке,
С расстоянья в тыщу миль.
Ты зачем мне объявляла,
Что огонь горит в крови?
Ты зачем душой виляла,
Целовала без любви?
Ты зачем в горах Урала,
У озер, во мгле лесной
Впереглядушки играла
На свиданиях со мной?
Я прощал немало людям,
Но такое — никому.
Так давай сердца остудим,
Край терпенью моему?
Мне и горько, и обидно,
И спрошу я оттого:
Неужель тебе не стыдно
Сердца злого своего?..
Час остался до рассвета.
Ты ответить мне должна…»