Лирика

Рассмотрим творчество Михаила Лаптева (1960–1994), нашего талантливейшего современника, который ушел из жизни, не дожив до тридцати пяти лет. Стихов этого поэта, продолжившего и развившего стиховые системы раннего Пастернака и Заболоцкого времен «Столбцов», опубликовано не много (в ЖЗ всего две подборки!). [11] Между тем, это стихи высочайшей пробы.

" " "

С запрещенным лицом я иду по сосне,
я иду под сосною.
Телевизор мерцает крылами во мне,
между Богом и мною.
И гееньего воздуха зреет чугун
в страшной тупости ада,
и горит воробей, дотянувшись до струн
голубого детсада.
Я поглажу его неразменной рукой,
я войду в эти двери,
где тяжелою бронзой улегся покой
тишины и доверья,
чтобы встать и оплакивать смерть воробья,
словно брата родного,
и просить, и молить, чтобы епитимья
наложилась на слово,
точно пластырь на рану. Кричать и стонать:
я виновен, виновен!
О, не лучше ли быть мне слепым, как Гомер,
и глухим, как Бетховен!
Как поставить мне жизнь, словно пень, на попа,
как прозреть сполупьяна,
как узнать, завела ли крутая тропа
во владенья Ивана?
Но в кремлевских палатах — лишь ладан да мох
над обритой страною.
С запрещенным лицом я иду — видит Бог! —
я иду под сосною. [12]

В этих безупречных стихах нет того, чего в стихах быть не должно. В них нет ни тяжеловесности, ни стремления понравиться читателю. В них нет прозы. И это самое удивительное. Ибо даже самые великие стихи большинства классиков («На холмах Грузии…», «Во всем мне хочется дойти до самой сути», «За столько лет такого маянья»…), в принципе, можно пересказать вполне обыденными словами. Михаила Лаптева прозой пересказать весьма затруднительно. В стихах этого подлинно-трагичного поэта «дышат почва и судьба».

Лыбится черный Космос. Бог за моей спиною
в шашки на мою душу режется с сатаною.
Сойду с пути провиденья, ведущего к небесам.
Сам я с собой отныне. Отныне я только сам. [13]

В рамках жестких силлаботонических традиций анализируемые в этих заметках поэты сумели сохранить собственный стиль, индивидуальную манеру и показать, что рифмованное стихосложение по-прежнему актуально и разнопланово в современной России. Эти традиции велики и неисчерпаемы.

Литература:

[1] Алексей Прасолов, «На грани тьмы и света», Воронеж, Центр духовного возрождения Черноземного края, 2005. С. 34

[2] Там же. С. 21

[3] Там же. С. 162

[4] Владимир Соколов, «Это вечное стихотворенье… Книга лирики». Предисл. М. Е. Роговской-Соколовой. Сост., подгот. Текста И. З. Фаликова. Издательский дом «Литературная газета», М., 2007. С. 44

[5] Там же. С. 55

[6] Владимир Бояринов, «Испытания», М., «Новый ключ», 2008. С. 6

[7] Там же. С. 7

[8] Там же. С. 8

[9] Андрей Санников, «Знамя», № 3, 2009, сайт www.magazines.ru

[10] Юрий Перфильев. «Другие дни». М., Библиотека журнала «Дети Ра», 2009. С. 55

[11] Одна из самых значительных публикаций вышла в 1997 году в коллективном сборнике «Полуостров» (Москва, издательство АРГО-РИСК).

[12] Газета «Поэтоград», № 4, 2010. Сайт www.poetograd.ru

[13] Там же.

Он тоже заглядывал в бездну (поэт Алексей Прасолов)

Во времена СССР у нас была не только сильная философия, но и глубокая поэзия. Конечно, у всех сейчас на слуху поэт-классик Юрий Поликарпович Кузнецов (1941–2003), часто вспоминают Николая Михайловича Рубцова (1936–1971), а также других поэтических звёзд послевоенного СССР. Изначальное поэтическое прозрение — колодец-бездна, из тьмы которой прорывается солнце и берёт исток река Забыть (античная Лета, платоновская Потудань). Из колодца-хаоса черпают живую воду истины, в него бросают жертву и в него же бросаются. 21 марта 1979 года в бездну бросился крупнейший советский философ Эвальд Васильевич Ильенков, а ещё ранее 2 февраля 1972 года ринулся в колодец Забыть-Ничто самородный русский поэт Алексей Тимофеевич Прасолов (1930–1972). Он родился 80 лет назад 13 октября 1930 года в селе Ивановка ныне Россошанского района Воронежской области в крестьянской семье, отец Прасолов Тимофей Григорьевич оставил семью, когда Алексею было около пяти лет. Вместе с матерью Верой Ивановной и отчимом он оказался в селе Морозовке того же района, здесь пережил немецкую оккупацию, в 1947–1951 годах учился в Россошанском педагогическом училище, после его окончания преподавал русский язык и литературу в сельской школе, первые журналистские заметки и стихи публиковал в Россошанской районной газете. По пьяному делу в 1962 году попал в тюрьму, откуда его вызволил Александр Трифонович Твардовский, высоко оценившим его стихи. Встреча двух поэтов состоялась 3 сентября 1964 года, в том же году в «Новом мире» была напечатана подборка из десяти стихотворений. В 1966 году изданы две книги Алексея Прасолова: «Лирика» в Москве, «День и ночь» в Воронеже. В 1967 году принят в Союз писателей СССР. При жизни поэта в Воронеже в Центрально-Чернозёмном книжном издательстве вышли ещё два поэтических сборника: «Земля и зенит» (1968) и «Во имя твоё» (1971). Его стихи публиковались в альманахах, журналах «Подъём», «Дон», «Юность», «Сибирские огни» и других. Вот четыре из них: