<<1879 >>
Нет, лучше голосом ласкательно обычнымБезумца вечного, поэта, не буди;Оставь его в толпе ненужным и безличнымЗа шумною волной безмолвному идти.
Зачем уснувшего будить в тоске бессильной?К чему шептать про свет, когда кругом темно,И дружеской рукой срывать покров могильныйС того, что спать навек в груди обречено?
Ведь это прах святой затихшего страданья!Ведь это милые почившие сердца!Ведь это страстные, блаженные рыданья!Ведь это тернии колючего венца!
1 апреля 1886
Когда так нежно расточалаКругом приветы взоров ты,Ты мимолетно разгонялаМои печальные мечты.
И вот, исполнен обаяньяПеред тобою, здесь, в глуши,Я понял, светлое созданье,Всю чистоту твоей души.
Пускай терниста жизни проза,Я просветлеть готов опятьИ за тебя, звезда и роза,Закат любви благословлять.
Хоть меркнет жизнь моя бесследно,Но образ твой со мной везде;Так светят звезды всепобедноНа темном небе и в воде.
<<1866 >>
К ПОРТРЕТУ ГРАФИНИ С. А. ТОЛСТОЙ
И вот портрет! И схоже и несхоже,В чем сходство тут, несходство в чем найти?Не мне решать; но можно ли, о боже,Сердечнее, отраднее цвести?
Где красота, там споры не у места:Звезда горит – как знать, каким огнем?Пусть говорят: «Тут девочка-невеста,Богини мы своей не узнаем».
Но все толпой коленопреклоненной,Мы здесь упасть у ваших ног должны,Как в прелести и скромной и нетленнойВы смотрите на наши седины.
27 апреля 1885
Я не у вас, я обделен!Как тяжело изнеможенье;У вас – порывы, блеск, движенье,А у меня – не бред, а сон.
Какое счастье хоть на мигЗалюбоваться жизни далью,Призыв заслышать над роялью, –Я все признал бы и постиг.
Я б снова трепет ощутил,Целебной силой с прежним схожий;Я б верил вновь, что ангел БожийПришел и воду возмутил.
27 мая 1886
ЕЙ ЖЕ
во время моего 50-летнего юбилея
Пора! по влаге кругосветнойЯ в новый мир перехожуИ с грустью нежной и заветнойНа милый север свой гляжу.
Жестокой уносим волною,С звездой полярною в очах,Я знаю, ты горишь за мноюВ твоей красе, в твоих лучах.
19 февраля 1889
Е. С. ХОМУТОВОЙ
при получении от нее пышного букета цветной капусты
Соизмеряя дар с приветом,Дерзаю высказать в ответ,Что в мире никаким букетамНе уступает ваш букет.
Его значенье многосложноИ в силах вдохновить певца;Его принять с поклоном можно,И можно скушать до конца.
5 мая 1883
Тому не лестны наши оды,Наш стих родной,Кому гремели антиподыТакой хвалой.
Но, потрясенный весь струнамиЕго цевниц,Восторг не может и меж намиТерпеть границ.
Так пусть надолго музы нашиХранят певцаИ он кипит, как пена в чашеИ в нас сердца!
18 августа 1891
ГРАФУ А. К. ТОЛСТОМУ
в деревне Пустыньке
В твоей Пустыньке подгородной,У хлебосольства за столом,Поклонник музы благородный,Камен мы русских помянем.
Почтим святое их наследствоИ не забудем до конца,Как на призыв их с малолетстваДрожали счастьем в нас сердца.
Пускай пришла пора иная,Пора печальная, когдаГетера гонит площаднаяЦарицу мысли и труда;
Да не смутит души поэтаГоненье на стыдливых муз,И пусть в тени, вдали от света,Свободней зреет их союз!
<<1864? >>
Как ястребу, который просиделНа жердочке суконной зиму в клетке,Питаяся настрелянною птицей,Весной охотник голубя несетС надломленным крылом – и, оглядевЖивую пищу, старый ловчий щуритЗрачок прилежный, поджимая перья,И вдруг нежданно быстро, как стрела,Вонзается в трепещущую жертву,Кривым и острым клювом ей взрезаетМгновенно грудь и, весело раскинувНа воздух перья, с алчностью забытойРвет и глотает трепетное мясо, –Так бросил мне кавказские ты песни,В которых бьется и кипит та кровь,Что мы зовем поэзией. – Спасибо,Полакомил ты старого ловца!
Конец октября или начало ноября 1875
* * *
<<...>> ...я ощущаю себя с ним единым двуглавым орлом, у которого на сердце эмблема со злом в виде Георгия с драконом, с тою разницей, что головы, смотрящие врозь, противоположно понимают служение этой идее: голова Льва Николаевича держит в своей лапе флягу с елеем, а моя лапа держит жезл Ааронов – нашу родную палку. <<...>>
Из письма А. А. Фета С. А. Толстой
14 сентября 1891 г.
Л. Н. ТОЛСТОМУ
при появлении романа «Война и мир»
Была пора – своей игрою,Своею ризою стальноюМорской простор меня пленял;Я дорожил и в тишь и в буриТо негой тающей лазури,То пеной у прибрежных скал.
Но вот, о море, властью тайнойНе все мне мил твой блеск случайныйИ в душу просится мою;Дивясь красе жестоковыйной,Я перед мощию стихийнойВ священном трепете стою.
23 апреля 1877
* * *
<<...>> Но разве я Льва Николаевича Толстого люблю? Я готов, как муэдзин, взлезть на минарет и оттуда орать на весь мир: «Я обожаю Толстого за его глубокий, широкий и вместе тончайший ум. Мне не нужно с ним толковать о бессмертии, а хоть о лошади или груше – это все равно. Будет ли он со мной согласен – тоже все равно, но он поймет, что я хотел и не умел сказать». <<...>>
Из письма А. А. Фета Л. Н. Толстому
31 января 1878 г.
<<...>> Чем ближе люди между собою (а вы по душе мне один из самых близких)... тем чувствительней несоответственность тона письма – тону действительных отношений. <<...>>
Настоящие мои письма к вам это мой роман, которого я очень много написал [8] . <<...>>
Из письма Л. Н. Толстого А. А. Фету
10...20 мая 1866 г.
Спасибо! Лирой вдохновеннойТы мне опять напомнил дни,Когда, не зная мысли пленной,Ты вынес, отрок дерзновенный,Свои алмазные огни.
А я, по-прежнему смиренный,Забытый, кинутый в тени,Стою коленопреклоненныйИ, красотою умиленный,Зажег вечерние огни.