Я исполнял любовь; а зрителем была
Унылая тоска - сообщница обмана,
Что огонек свечи в душе моей зажгла
Конвульсией греха улыбка пролегла
В пурпуре губ твоих, открытых словно рана.
Ты прятала лицо за лепестки тимьяна;
И падала с ресниц раскаяния зола.
И на груди твоей я рисовал виньетки
Касанием языка. И поцелуев снег
Растаял на лице неопытной кокетки.
Ты плакала в комок искусанной салфетки;
Я чувства торопил, но их ленивый бег
Уже не мог помочь обманутой гризетке.
Когда она вдруг уйдет
Когда она вдруг уйдет,
с нею вместе
уйдут телевизор, диван,
библиотека,
вода из-под крана и сам кран,
электричество, крыша
и сигаретный дым.
И даже каштан,
который растет под окном,
тоже двинется следом.
А ветер
соберет
все мои рифмы
в фартук из облаков
и унесет за нею.
Я буду сидеть за обедом
один,
совсем одинокий,
и пасмурно-холодно дуться
на моего кота,
который - предатель! - сбежал,
но обещал вернуться.
А потом
я тоже уйду,
оборвав провода
и оставив обеденный стол,
на котором
сваренная ею бурда
давно безнадежно остыла.
Уйду, в никуда,
не оглядываясь,
зная,
что за мной — никого.
Ведь даже тень моя
мне изменила.
Когда я однажды состарюсь
Когда я однажды состарюсь
и снова вернусь
в мое босоногое детство,
Господи!
пусть там будут
поляна в росе,
беседка под тихим дождем,
река за туманом,
ручка
и много бумаги.
Но никогда, -
Господи, слышишь?! -
пусть никогда, -
умоляю! -
никогда
там не будет часов!
Маргинальный романс
Ты была тихой, пугливою ланью,
Учителка пения в двенадцатой школе,
Наивная в жажде сердечной неволи,
Такая простая в своем полудетском желанье.
Мы говорили с тобой о прекрасном.
Ты вдохновлялась, а я напивался.
Где-то на Моцарте я обрыгался.
Где-то на Блоке ты отдалась мне страстно.
Глупая дамочка - носик в веснушках,
Ну неужель нам с тобой по дороге?!
Ты говорила мне утром о Боге,
Я глыкал рассол, подыхая на жарких подушках.
Потом провожал я тебя до трамвая -
Шаткой походкой, воняя отрыжкой,
Мучаясь жаждой, в ознобе сгорая,
Неся свою душу как градусник где-то подмышкой.
Твой поцелуй из дешевой помады...
Профиль в окне... Дробный топот вагона...
Да, я позвоню тебе в среду, из ада,
Если только найду в голове номерок твоего телефона...
Метаморфозы
Твоя любовь была так внезапна
и так горяча -
как старая добрая шутка:
свежеиспеченной картошки
за шиворот
и раздавить.
И пока ты с милой улыбкой
наблюдала
мои дергания и прыжки
под аккомпанемент трехэтажного мата,
я, кажется, перестал
учиться тебя понимать.
Я выбросил все шпаргалки -
все равно ведь не сдал бы экзамен.
Я сжег все учебники
("Женская логика",
"Женская психология",
"Женское счастье").
Я стал изучать астрономию
и язык птиц;
учился читать по лицам,
не видя лиц;
учился смотреть в окна
и рано гасить свет;
учился не видеть разницы
между да и нет.
Я стал человеком
способным смотреть на солнце
без темных очков;
я стал человеком,
который не может смотреть на женщин,
без темных очков;
я стал человеком,
далеким от всего,
что не касается технологии выживания
в экстремальных условиях.
Я стал человеком,
который звучит гордо
и пьет гляссе;
Я стал человеком -
вещью в себе,
таким как все.
На мосту остановка запрещена
Наши трамваи встретились на мосту...
Твой рассеянный взгляд
стал острым, проснувшимся и веселым,
когда заметил меня...
Я вскочил,
лихорадочно соображая,
можно ли выпрыгнуть на ходу...
Но смысл?..
Твой трамвай направлялся к вокзалу,
мой - в никуда...
А согласно правилам,
на мосту остановка запрещена.
Наши взгляды,
соединившись,
растягивались как шпагат,
тормозили вагоны...
Но
электричество победило -
шпагат лопнул,
и ты снова исчезла
в набившем оскомину
"навсегда"...
Не догоню
Ты так хороша под маской заката,
милая!
Ты как-будто горишь в этом огне,
ты стала совсем рыжая.