Я раньше не знал про селенье Кобоны.
Бесшумно подходят к нему эшелоны.
Безмолвные люди крутом копошатся,
И лишь паровозы спешат отдышаться.
В вагонах — мешки, и корзины, и туши,
И бомбы лежат, как чугунные груши.
Я пробыл неделю в морозных Кобонах,
И я расскажу вам об этих вагонах:
На стенках — осколков корявые метки,
На крышах — зенитки и хвойные ветки.
И мелом (к стоящим пока в обороне):
«Привет ленинградцам!» — на каждом
вагоне.
Мешки из Сибири. Из Вологды — туши.
Из города Энска — чугунные груши.
Но мел, что оставил свой след на вагоне,
Не весь ли парод подержал на ладони?
1946
АПРЕЛЬ
Метель расчесывает косы.
Свистит поземка среди льдов.
Не на такие ли торосы
Взбирался некогда Седов?
Не заскрипят ли снова нарты?
Не посчастливится ль найти
Нам хоть обрывок старой карты
С пунктиром славного пути?
Нет, мы на Ладоге… И берег
Совсем не так от нас далек.
И все же ни Седов, ни Беринг
Таких не ведали тревог!
Апрельский лед. Во льду — дорожка.
Столбы с пучком фанерных стрел.
Когда темно — идет бомбежка,
Когда светло — идет обстрел.
На целый взвод — одна краюха.
Лед под водою. Снегопад.
И грузовик, — в воде по брюхо —
Почти плывущий в Ленинград.
1946
НЕМЕЦКИЙ ТАНК
Предстало мне время, когда, среди пашен,
Ни взрослым, ни детям, ни птицам
не страшен,
Забытый при бегстве на нашей земле,
Он станет подобен замшелой скале.
Как только лишили его экипажа,
Он замер — и даже не портит пейзажа.
В распахнутом люке — то снег, то вода,
То пыль. И летят за годами года…
И вот мимо танка, — что может быть
проще? —
Грибов насбиравши в осиновой роще,
Старик поспешает за стайкой внучат.
И он утомился, и дети молчат.
Тяжелая пыль раскаленной дороги
Печет и щекочет разутые ноги.
От рощи до дому не близок их путь.
У танка решают они отдохнуть.
Внучатам неведом, но деду понятен
Язык почерневших зазубрин и вмятин.
Старик побывал на Великой Войне.
Он сядет от гусениц чуть в стороне.
А дети шагнут на горячую пашню,
Потрогают бак и обследуют башню
И, прячась от солнца в медвяной траве,
Под танком уснут — голова к голове.
1946
МЦXЕТА
Из-под города Мцхета,
Где предков зарыты останки,
Предо мною монета
Старинной квадратной чеканки.
Предо мною кольцо
И секира из бронзы зеленой.
Вечность веет в лицо
От могильной плиты запыленной.
Что-то куплено было
И вновь перепродано где-то:
Неустанно бродила
По белому свету монета.
Сквозь литое кольцо
Протекли-прошуршали столетья
Раскаленной пыльцой,
На которую мог поглядеть я!..
Спит с оружьем у ног
Погребенный с секирою воин.
Головой на восток
Он лежит, молчалив и спокоен.
Честь ему и хвала!
Опустил он тяжелые веки,
Чтоб отчизна была
Молодой и свободной навеки!..
Надо мной небеса.
Там летит одинокая птица.
Подо мною леса.
И холмы. И река серебрится.
И крестьянки идут
Мимо древнего города Мцхета
И в корзинах несут
Золотое грузинское лето.
1947
ХЕВСУРСКОЕ СЕЛЕНЬЕ
Поглядите, как лежат на круче
Длинные сиреневые тучи,
Как растут среди дубов жилища,
Будто и у них есть корневища!