А нынче,
С винтовкой шагая по глыбам,
По шпалам,
Где рельсы поставлены дыбом,
Где ночью бесшумно
Подходят к платформам
Вагоны,
Откуда несет йодоформом,—
Я снова гляжу
На столбы верстовые.
Я вижу их снова
И вижу впервые.
И только сегодня,
Быть может, я вправе
Сказать, что ведут они
К счастью и славе.
1942
ПРОТИВОТАНКОВЫЙ РОВ
Во рву, где закончена стычка,
Где ходят по мертвым телам,
Из трупов стоит перемычка
И делит тот ров пополам.
И пули на воздухе резком,
Как пчелы, звеня без числа,
С глухим ударяются треском
В промерзшие за ночь тела…
Не встав при ночной перекличке,
Врагам после смерти грозя,
Лежат в ледяной перемычке
Мои боевые друзья.
В обнимку лежат они. Вместе.
Стучит по телам пулемет…
Я тоже прошу этой чести,
Когда подойдет мой черед.
Чтоб, ночью по рву пробираясь,
Ты мог изготовиться в бой.
Чтоб ты уцелел, укрываясь
За мертвой моею спиной.
1942
«Мне снилась дальняя сторонушка…»
Ирине
Мне снилась дальняя сторонушка,
И рокот быстрого ручья,
И босоногая Аленушка,
По разным признакам — ничья.
А сам я был прозрачным призраком,
Я изучал ее черты,
И вдруг, по тем же самым признакам,
Установил, что это ты.
Сон шел навстречу этой прихоти,
Шептал: «Спеши, проходит срок!»
Но, как актер на первом выходе,
Я с места сдвинуться не мог.
Я понимал, что делать нечего,
Я знал, что на исходе дня
Ты безрассудно и доверчиво
Другого примешь за меня.
Я бога звал, и звал я дьявола,
И пробудился весь в поту,
А надо мной ракета плавала
И рассыпалась на лету.
1942
БАЛЛАДА О СТАРОМ СЛЕСАРЕ
Когда, роняя инструмент,
Он тихо на пол опустился,
Все обернулись на момент,
И ни один не удивился.
Изголодавшихся людей
Смерть удивить могла едва ли.
Здесь так безмолвно умирали,
Что все давно привыкли к ней.
И вот он умер — старичок,
И молча врач над ним нагнулся.
— Не реагирует зрачок,—
Сказал он вслух, — и нету пульса.
Сухое тельце отнесли
Друзья в холодную конторку,
Где окна снегом заросли
И смотрят на реку Ижорку.
Когда же, грянув, как гроза,
Снаряд сугробы к небу вскинул,
Старик сперва открыл глаза,
Потом ногой тихонько двинул.
Потом, вздыхая и бранясь,
Привстал на острые коленки,
Поднялся, охнул и, держась
То за перила, то за стенки,
Под своды цеха своего
Вошел — и над станком склонился.
И все взглянули на него,
И ни один не удивился.
1942
БАЛЛАДА О ЧЕРСТВОМ КУСКЕ
По безлюдным проспектам оглушительно звонко
Громыхала — на дьявольской смеси —
трехтонка.
Леденистый брезент прикрывал ее кузов —
Драгоценные тонны замечательных грузов.
Молчаливый водитель, примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты, хлеба вез он
буханки,
Вез он сало и масло, вез консервы и водку,
И махорку он вез, проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу.
Был он худ. Был похож на голодную птицу.
И казалось ему, что водителя нету,
Что забрел грузовик на другую планету.