О великих проблемах бытия, о назначении человека Аргези размышляет (прямо или косвенно) и в сборниках «Вечерние стихи» (1935) и «Хоры» (1939), а также в уже упомянутой книге лирической прозы «Что ты, ветер, хочешь от меня?». Но на сей раз угол зрения поэта и основная тональность его стихов иные, чем в «Нужных словах». В лирике Аргези тридцатых годов преобладает чувство духовного умиротворения. Поэт стремится главным образом указать человечеству достойную цель. Как и ранее, он видит смысл существования человека в созидании и самоусовершенствовании. Но в отличие от «Псалмов», теперь уже речь не идет о поисках совершенства где-то за пределами реального мира. Суть многих лирических стихов тех лет можно свести к следующему: смысл жизни — в ней самой, жизнь сама — величественная цель.
Подчиняясь ее законам, человек, подобно всему сущему, выполняет свою высшую миссию. Мы добиваемся внутреннего совершенства и отдаемся служению человечеству не путем умерщвления плоти, а, наоборот, всей полнотою жизни, ее защитой и умножением.
Сборники «Вечерние стихи» и «Хоры» насыщены простой радостью, искренней взволнованностью и нежностью, любовью к природе, ко всему живому, населяющему сады и поля. Стихи эти раскованы, естественны, изобилуют веселыми красками. Приобщаясь и душе ребенка, лирически воскрешая детство человечества, свежее мировосприятие существа, впервые поднявшегося на ноги и увидевшего землю, подобную раю, поэт рисует как чудо то, что он видит в природе. Он любуется зрелищем тысяч пчел, летающих в саду среди цветов, зданиями, искусно воздвигнутыми этими умелыми труженицами, пчелиным роем, налетевшим на еду «маленькой царевны» — дочери поэта:
Поэт восхищается, как редкостным событием, появлением в саду стрекозы, которую он воспринимает, словно обитателя другой планеты, и разговаривает со стрекозой, как ребенок, забрасывая ее вопросами.
Свидетельством того, что духовный взгляд поэта обратился к реальной жизни, к людям, является сборник стихов «Цветы плесени» (1931). Он внес в румынскую поэзию не только новую, причудливую форму, но и новое содержание. Что такое «Цветы плесени», к какому поэтическому жанру их можно отнести? Ни к одному. Некоторые стихи этого сборника повествовательны, другие описательны, третьи звучат как воспоминания или интимные признания. Здесь переплетаются до полного слияния лирика и эпос, драма и сатира, взаимно обогащаясь, порождая неповторимый поэтический синтез, не зарегистрированный ни в одном поэтическом кодексе. Вот как переданы автором его мучительные поиски:
После нескольких десятилетий исследования сокровенных тайн языка, испытания силы слова, лепки стиха Аргези стал их полновластным мастером, у него нет ни единого слова, ни одной строки, которая не была бы предельно естественной. Поэт слагает стихи свободно, без видимых усилий, как будто просто разговаривает. Не подчиненные канонам традиционной метрики, его стихи иногда оставляют впечатление нарочитой неумелости, по существу же они являются изысканным плодом поэтического мастерства. Свободный, гибкий стих представляет поэту максимальные возможности для рассказа, прославления, укоров, воспроизведения диалогов, ссылок на факты повседневной действительности, для использования арготизмов и возвышенных метафор в рамках одного и того же произведения. Почерпнув материал на самом дне жизни старой Румынии, автор «Цветов плесени» создал стихи, в которых не оставалось и грана прозы, все преобразовалось в лирическое золото; грязь, вознесенная силой разума и таланта до высот человеческой поэзии, заискрилась, как звезда.
Несмотря на новое содержание и особую художественную структуру, этот сборник органически смыкается с предыдущими и последующими произведениями поэта. В «Цветах плесени» гротеск исключает смех, он вызывает в читателе ужас, как некоторые творения Виктора Гюго и Шарля Бодлера или картины земного ада, запечатленные в гравюрах Франсиско Гойи. Признавая в павших существах ущербное, частичное отражение человечества, поэт раскрывает в страданиях тех, кого общество отвергло, многие из личных переживаний и метаний. Искалеченные, еле бредущие, звеня кандалами, узники в конечном итоге близки авторскому «я». Мысль, заключенная в «Цветах плесени», такова: источники энергии находятся не в высшем свете, а внизу, на дне общества. Из темных, презренных глубин придет возрождение, нравственное и физическое оздоровление, подобно тому как соки, поднимающиеся в колосья пшеницы, рождаются в черных глыбах, вывернутых плугом из подземного мрака. На угнетенных и бесправных зиждется надежда Аргези на обновление и преобразование мира.