Бутылку длинную с вином,
стихов корабль узорный[3].
Поклажи не бери с собой —
путь верный слишком узок.
Ты захвати лишь пиалу —
ведь жизни нет повторной!
Не я один томлюсь тоской
без дела в этом мире;
И мудрым — горе: не взошли
делами знаний зерна.
Рассудком если оценить,
так здесь, в путях тревожных,
Деянья мира и он сам —
игра лишь тени вздорной.
Надежду я в душе питал
с тобой быть вечно вместе,
Но смерть — на жизненном пути
надежд убийца черный...
Прекрасной кудри ты ласкай,
оставь о прошлом повесть —
Судьба удач и неудач
путям планет покорна.
Нет дня, когда бы был Хафиз
случайно трезвым найден:
Вином предвечности пьянеть
он обречен бесспорно!
«Эй, виночерпий! чаши вновь...»
Эй, виночерпий! чаши вновь
налей вином и будь проворен!
Легка казалась нам любовь,
пока не обернулась горем...
Чтоб ветер утра нам донес
привет от мускусных кудрей[4],
Мы ждем — и сколько муки в том,
как этот дивный локон черен!
Коль старец-маг велит — залей
вином молитвенный ковер[5];
Тому кто странник с давних пор,
как вожаку, ты будь покорен[6].
Мне дал бы радость милой кров,
но колокольца слышен звон:
Стоянки время отошло,
и в путь пускаться нужно вскоре.
Чернеет ночь, и глубь страшна,
ужасен волн водоворот;
Поймут ли это, чьи пути
на берегу, вдали от моря?
В моем пути желаний страсть
меня к позору привела,
И тайной можно ли считать,
что разгласили в громком споре?
Хафиз, чтоб знать тебе покой,
запомни истину одну:
Любовь узнав, забудь весь мир,
и в отреченьи будь упорен.
Красив Шираза вид,
и слава высока —
Да сохранит его
господняя рука!
Стократ благослови
ты прелесть Рокнабада[7] —
Источник Хызра нам
прозрачная река[8].
Несет от Мусаллы[9],
с холмов Джафарабада
Нам свежий аромат
в дыханьи ветерка.
Приди в Шираз — найдешь
источник благодати
У тех, чей ясен дух
и мудрость глубока.
Посмеют ли назвать
тут сахар из Египта?[10]
Ведь от прелестных лиц
и жизнь вокруг сладка!
Ты знаешь, ветерок,
прелестное созданье —
Лули, чья красота
пьяняща и дика?
О господи, не дай
очнуться мне от грезы,
Где милый лик зовет
из тьмы моя тоска!
И если те уста
моей напьются крови —
Прости им, сердце, кровь,
как каплю молока[11].
Страшился ты, Хафиз, разлуки,
но не лучше ль
Благодарить любовь,
что так была близка?
«Ты — словно утра свет, а я...»
Ты — словно утра свет, а я —
в ночи печальная лампада.
Лишь улыбнешься, и тебе
моя душа отдаться рада.
Так в сердце выжглись глубоко
кудрей фиалок завитки[12],
Что в землю лягу я навек
среди фиалкового сада.
Я двери глаз раскрыл, и вот —
порог надежды предо мной —
Что ты хоть взором подаришь...
Увы! Во взоре лишь досада!
За то ли — бог тебе прости —
что даже мимо не пройдешь,
Когда покинут всеми я —
благодарить тебя мне надо?
Я раб зрачков моих за то,
что, хоть и черны их сердца,
Но льют потоки слез они,
и сердца горю в том отрада.
Хоть в каждом взгляде мой кумир
своею блещет красотой —
Никто не видит так, как я,
того нечаянного взгляда.
Когда Хафиза ветерком
в могиле посетил бы друг —
В гробу от страсти б разорвал
я ткани смертного наряда!
«Эй, кравчий, чашу мне зажги...»
Эй, кравчий, чашу мне зажги
вина пьянящим светом!
Пой, песнопевец — суждено
свершиться всем обетам.
Я в чаше образ увидал —
моей любимой лик.
О вы, кто тайны не узнал,
что видел я в вине том!
вернуться
В персидской литературе кораблем было принято называть собрание стихов.
вернуться
Мускус — ароматическое вещество и вместе с тем обозначение черного цвета; обычный образ черных кудрей.
вернуться
Маг — собственно зороастрийский служитель культа; распространительно — вообще зороастриец (парс) Так как зороастрийцы, не будучи связаны мусульманским законом, могли выделывать вино и торговать им, у Хафиза маг — то же, что винопродавец или содержатель винного погребка. Символически этим термином обозначается член или руководитель (старец-маг, старик-винопродавец в других газелях) общины или кружка свободомыслящих искателей истины, которых Хафиз противополагает приверженцам узкой догмы официального мусульманства, а также официального суфийства.
вернуться
Странник — в этом и некоторых других стихотворениях — обозначение суфия — человека, совершающего путь духовного опыта. См. предисловие переводчика.
вернуться
Рокнабад — речка возле Шираза — родины Хафиза.
вернуться
Хызр — легендарный пророк, открывший родник, вода которого давала бессмертие.
вернуться
Мусалла — излюбленный загородный сад ширазцев.
вернуться
Сахар в средневековый Иран ввозился из Египта.
вернуться
«Да будет им эта кровь разрешенной, как материнское молоко» — намек на крайнюю юность любимого существа.
вернуться
Фиалки в персидской поэзии синоним кудрей.