- А я уже говорил, что в этом я вам не помощник! - решительно ответил Драонн.
- В этом - нет, - согласно кивнул канцлер. - Но если Лейсиан всё-таки исчезнет - могу ли я рассчитывать на вас в процессе налаживания отношений с вашим народом?
- Я сделаю всё, что не пойдёт вразрез с моей совестью или интересами моей расы.
- Это ровно то, что я хотел услышать от вас, лорд Драонн! - обрадованно проговорил Делетуар. - И поскольку я по своей натуре оптимист, как и все толстяки-обжоры, то предчувствую, что ваша помощь нам скоро очень понадобится. Готовы ли вы будете приехать тогда в Кидую на какое-то время?
- Если у меня будет разрешение на это, - едко усмехнулся Драонн.
- О! - взмахнул руками второй канцлер. - Клянусь вам, что не попрошу вас приехать до тех пор, пока этот постыдный указ не будет отменен!
- Что ж, тогда по рукам! - лиррийский принц протянул свою. - Если вы отмените унизительные ограничения для лирр, я прибуду по первому вашему зову, хотя и не слишком-то верю в то, что могу быть вам полезен.
- Вы слишком скромны, - толстяк, кряхтя, подал руку. - Это не лиррийская черта.
- Боюсь, вы недостаточно хорошо знаете лирр, милорд.
- Возможно. Ну что же, тогда я не смею более вас задерживать, лорд Драонн. Полагаю, вам не терпится поскорее выбраться из этой комнаты, - усмехнулся Делетуар.
- Людей вашего масштаба, милорд, не оценивают по запаху или внешности. Сделайте то, что обещали, и мир будет вечно вам благодарен.
- Вечно - это слишком долго, - вновь рассмеялся канцлер. - Я не претендую на это. Довольно будет, если меня успеют как следует отблагодарить при жизни.
- О, в этом я нисколько не сомневаюсь! - вставая, произнёс Драонн.
- В наше время ни в чём нельзя быть уверенным, лорд Драонн, - Делетуар даже не сделал попытки привстать. - Что ж, прощайте! Приятно было пообщаться с вами. Буду ждать нашей новой встречи.
- Надеюсь, она будет довольно скоро, - кланяясь, ответил Драонн. - Всего доброго, милорд!
Когда принц открыл дверь в коридор, на него буквально обрушилась волна свежего воздуха. Он казался настолько вкусным, что Драонн боялся, что захлебнётся им, пытаясь надышаться. И действительно, он так ненасытно дышал, что у него начался кашель. Юноша не удивился бы, если бы сейчас у него изо рта стали вываливаться куски вонючего воздуха комнаты, похожие на комья свалявшейся шерсти. Борясь с кашлем, он спустился по лестнице. Ему навстречу уже шёл дворецкий, услышавший, что гость вышел.
- Всего доброго вам, сударь, - проводив лирру до выхода, старик распахнул дверь на улицу.
- Спасибо, приятель, - Драонн уже набросил на голову капюшон, тем более уместный, что снаружи, оказывается, моросил дождь.
Ещё раз вздохнув полной грудью, принц быстрым шагом направился в портовый посёлок.
Глава 4. Ратуша
Остаток зимы не принёс ничего особенного. Красноверхие больше не появлялись у стен замка, а из магистрата прибыл мелкий судейский чиновник, который, скорбно кивая и делая пометки в какой-то небольшой книжечке, выслушал рассказ Драонна. Затем он сам что-то говорил, но принц не понимал и половины сказанного.
Драонна всегда восхищал язык судейских. Кажется, он был придуман специально для того, чтобы вуалировать свои мысли потоком непонятных терминов. Это было целое искусство - говорить бессмыслицу, и при этом в любой момент суметь её истолковать так, что ты начинал себя чувствовать полным идиотом от того, что не понял этого раньше.
В данном случае, кое-как продираясь сквозь дебри слов, монотонно высыпающихся изо рта чиновника, принц понял, что магистрат очень сожалеет о случившимся, что он предпримет все меры, что виновные будут наказаны, что принц Драонн - уважаемый гражданин империи... Ну и всё такое прочее. Слушая этого крючкотвора, владелец Доромиона отчётливо понимал две вещи.
Первое - им нисколько не жаль. Никому, начиная от этого тихоголосого чиновничка и заканчивая председателем магистрата. Им плевать, и если бы красноверхие сожгли бы замок, они вряд ли сильно огорчились бы. Ну а второе - то, что этот представитель магистрата приехал в Доромион сам, было вовсе не знаком особого расположения и уважения, как бы не уверял его этот судейский в обратном. Просто Драонну не захотели выдать пропуск.
Когда чиновник уехал, принц долго сидел в одиночестве у камина, и мрачность его мыслей красноречиво отражалась на хмуром лице. После инцидента с красноверхими Ливейтин уже приказал удвоить караулы, а всем фермерам строго-настрого было велено отправить всех домочадцев в замок, да и самим обязательно возвращаться к ночи, благо особых дел на фермах сейчас всё равно не было. Но Драонн понимал, что этого недостаточно. Власти дали понять, что они смотрят на всё это сквозь пальцы, а это значит, что в следующий раз вновь придётся рассчитывать лишь на себя.
Главное - не поддаться на провокацию. Сами по себе красноверхие замку были не страшны. Даже троекратно большее войско не сумеет взять замок штурмом - в этом принц был абсолютно уверен. Хуже будет, если в следующий раз эти подонки спровоцируют нападение - пожгут фермы, захватят заложников. Драонн был уверен, что если он прольёт хоть каплю их поганой крови - вскоре ему придётся иметь дело уже с регулярной армией. А тогда уже расклад будет совершенно иным.
Пока же Драонн понимал одно - скоро наступит весна, а это значит, что кровь польётся с новой силой.
***
Когда в Доромион пришла новость о том, что Лейсиан и Волиан схвачены, Драонн сперва в это не поверил. Месяц весны[1] подходил к концу, но, несмотря на пессимистические ожидания, красноверхие так и не появились больше на его землях, хотя из Ревии приходили смутные вести о новых столкновениях. Кажется, императору всё это порядком надоело, и он решил как можно скорее покончить с мятежниками.
Драонн слышал, что в Ревии устраивают облавы на беглых предводителей восстания, что замок Волиана разрушен придворными магами до основания, что схвачен Терадиан, стремянный и правая рука мятежного принца. Что из этого соответствовало действительности, а что нет - понять было невозможно. Для этого нужно было иметь куда более разветвлённую сеть шпионов, или куда более крепкие связи.
И всё же одно дело схватить какого-то стремянного, и совсем иное - пленить вожаков восстания, которых Драонн уже начал считать неуловимыми. Сложность для императорской армии состояла в том, что Ревия была почти сплошь покрыта древними лесами, в которых лирры чувствовали себя не в пример вольнее людей. Найти среди этих лесов небольшой летучий отряд было не проще, чем отыскать иголку в стоге сена.
Однако вскоре новости подтвердились. Из магистрата прибыл гонец, доставивший запечатанный пакет. В этом пакете оказалось короткое послание, в котором извещалось о поимке опасных государственных преступников. Письмо было неперсонифицировано, судя по всему, этот текст был размножен трудолюбивыми писцами и разослан сразу всем лиррийским принцам, проживающим в Сеазии.
Текст, написанный аккуратным каллиграфическим почерком, не мог передать эмоции, однако Драонн буквально ощущал, каким самодовольством и злорадством истекают эти строки. После воспевания оды императору и его доблестным войскам, после описания гнусности преступления, свершённого неблагодарными представителями лиррийского народа, а также после ликования по поводу того, что оные теперь понесут заслуженную кару, магистрат приглашал представителей лиррийской знати прибыть в Шедон в двадцать шестой день месяца весны. Зачем - не уточнялось, но это было ясно и так.
Принц Драонн понимал, что теперь его, а также его товарищей-лоялистов ожидает самая унизительная процедура. Очевидно, их заставят подписать какие-то бумаги, осуждающие схваченных мятежников, а возможно - ходатайствующие об их скорой и по возможности мучительной казни. В тот миг, когда лоялисты отказались поддержать лейсианцев, они прошли лишь первый этап испытаний на преданность короне. Сейчас их ждал второй, и куда более неприятный.